Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Может, и правда рассказал бы, только он ведь понимал, что девушка может начать задавать правильные и логичные вопросы, на которое дать ответы он не сможет.
Людям одно было важно знать и помнить - в Медвежий угол соваться опасно!
- …теперь уже местная, - пролепетала она и как-то совсем растерялась. Даже побледнела.
Гром нахмурился сильнее, пытаясь понять, что с ней происходит.
Ну ладно, испугалась его. Это он мог понять. Любой бы струхнул при виде него.
Особенно голого.
Но так он же не лез к ней. Ни одного шага к ней даже не сделал.
И вопросы задавал весьма конкретные и совсем не пошлые, чтобы внутри нее постепенно росла такая удушливая паника, что он собственной кожей почувствовал, как она похолодела вся.
А паника росла.
И так быстро, что мужчина только нахмурился сильнее и прокашлялся, надеясь, что его голос будет звучать хоть немного иначе. Не так низко.
- Ты это…не пугайся. Я детей не обижаю.
Ладно. На ребенка она была не похожа, какой бы худой и мелкой не была.
Но Гром чувствовал эту панику и пытался с ней бороться по-своему.
Он даже подумал, что самым лучшим решением в этот момент будет снова вернуться в воду.
А еще лучше уплыть. И как можно дальше.
- Иди домой. И запомни, что переходить ров нельзя. Это может быть…
Договорить мужчина не успел, так как девушка вдруг рухнула на колени. Прямо к его ногам.
Ее колени просто сложились, как у новорожденного олененка, который не способен с первых секунд удержать вес собственного тела.
Она не заплакала.
Не пыталась оттолкнуть его.
Не просила, чтобы он не трогал ее.
Но и сознания не потеряла.
Сидела в листве, дрожа всем телом, и столько обреченности было внутри нее, что сводило внутренности даже у Грома.
Это что еще такое творится?
- Простите… - прошептала она сипло, не смея поднимать глаз, и не меняя положения застывшего скованного тела, - Я сейчас немного посижу, а потом обязательно уйду. И больше сюда не приду.
Гром мало чему удивлялся.
В его жизни было такое, что не каждый бы смог вынести.
Он и сам не знал, как смог пережить все потери и продолжать жить.
Но сейчас он был удивлен. Смотрел на девушку и понимал, что ничего не понимал!
Чувствовал только, как она вся сжалась в ожидании его ответа, а самой было так горько и обидно от происходящего, что хотелось плакать.
Но ведь не плакала.
Терпела.
Словно она привыкла терпеть и ждать.
Мужчина покосился на ее ноги под юбкой и глухо выдохнул.
Вот кто ходит на рыбалку в юбке?
И как ее здесь одну оставить, если она собственных ног не чувствовала, словно они онемели от ее эмоций?
Его вещи остались на другом берегу озера и чтобы возвращаться за ними, пришлось бы снова плыть, а потом обходить все озеро, чтобы дойти до нее одетым.
Ладно. Если до сих пор сознание не потеряла от его вида, то и еще потерпит!
Девушка вся сжалась в комочек из нервов и страха, когда он поднял ее на руки, и чуть не извинился за то, что теперь слегка намочит ее одежду.
Но посмотрел в ее бледное лицо и понял, что про одежду она сейчас думает меньше всего.
- Помогу тебе выйти из леса, а то еще заблудишься с непривычки, - пробурчал он, не спрашивая о её ногах и делая вид, что ничего страшного не произошло, а она кивнула и прошептала: «Спасибо вам».
Всю дорогу они молчали.
Гром не спрашивал, что с ней такое твориться, хотя, надо признаться, что такое он впервые видел и чувствовал.
Девушка притихла и пригрелась в его ручищах.
Вроде даже бояться перестала.
Иногда поднимала свои ресницы и вглядывалась в лес с интересом, но потом спохватывалась и снова опускала взгляд на свои ладони.
Лес заканчивался небольшим рвом.
Раньше здесь текла речушка, но она почему-то высохла и осталась после нее полоса – как граница между деревней и лесом.
Но дома начинались не сразу.
Было еще большое поле, где летом цвели маки и жужжали неугомонные пчелы.
Гром спокойно шел вперед, не смущаясь того, что его мог кто-нибудь увидеть.
Не до этого было.
А кто сильно стеснительный, тот мог на него не смотреть.
Вернее их - голого огромного мужчину с мокрыми волосами, и скромно застывшую в его руках девушку, которая за все это время ни разу так и не пошевелилась.
- Вы меня здесь оставьте, я дойду до дома.
Это были первые слова девушки, сказанные за время их дороги, и Гром снова посмотрел на ее ноги, скрытые за скромной шерстяной юбкой.
Нет, они по-прежнему не шевелились.
И девушка их не чувствовала, но видимо была уверена, что рано или поздно это пройдет.
- В траве змеи могут быть, - проговорил он глухо, - И мне не сложно сделать лишних десять шагов.
Где твой дом?
- Пятый с краю, - пробормотала она смиренно в ответ и вся как-то сникла.
Смутилась даже, словно ей стало стыдно.
Деревня давно вымирала.
Не только эта, а многие.
Молодежи было не интересно жить на земле и отдавать свое время животине и огороду - все стремились в город, к другой жизни.
А возвращались сюда только чтобы «приобщиться к сельской жизни» и узнать «экстрим глубинки».
Обычно ничем хорошим это не заканчивалось.
Особенно для самой деревни и природы.
После такого вот «приобщения» Гром зверел больше всего, замечая следы присутствия людей, которым было искренне плевать, что останется после них, и какой урон они нанесут лесу.
Большинство домов в деревне выглядели удручающе.
Старики, что оставались здесь доживать свои дни, были уже не в состоянии что-то ремонтировать и тем более строить новое.
Часть домов и вовсе стояли заброшенные и позабытые.
Но тот самый пятый с края дом, где очевидно жила эта девушка, и домом-то назвать было сложно.
У Грома сарай для инструментов и
