При мысли о том, что придется уехать из Грейндж-Холла, меня охватывает странное, непонятное чувство. Я очень рада, но при этом мне страшно. Пока я была только в деревне, где три недели проходила практику в одном доме. Дело в том, что у хозяйки дома заболела служанка. Меня туда отвела миссис Кин — Наставница по кулинарному делу. Это случилось в пятницу вечером. По окончании практики она же меня оттуда и забрала. По пути туда и обратно было так темно, что в деревне мне почти ничего не удалось рассмотреть.

Дом, в котором я работала, был прекрасен. Он и близко не напоминал Грейндж-Холл: комнаты выкрашены в светлые теплые тона, на полу — толстый мягкий ковер, и повсюду большие диваны, такие удобные, что на них хочется улечься, свернуться калачиком и долго-долго спать. Рядом с домом имелся большой сад, усаженный чудесными цветами. В задней части сада располагался особый участок. Миссис Шарп называла его огородом — там она выращивала овощи. Впрочем, когда я проходила практику, там ничего не росло. Миссис Шарп говорила, что на выращивание цветов Власти смотрят косо — это считается потаканием собственным слабостям. Сейчас, когда торговля продовольствием в мире умерла, каждый должен выращивать себе пищу сам. Миссис Шарп говорила, что цветы тоже важны для человека, но Власти с этим не согласны. Думаю, она права. Я считаю, что в некоторых случаях цветы столь же важны, как и еда. Думаю, все зависит от того, что тебе в данный момент нужно.

Миссис Шарп оказалась самой милой, самой доброй из женщин, которых я встречала до сих пор. Однажды, когда я прибирала у нее в спальне, миссис Шарп предложила мне попробовать накрасить губы. Тогда я отказалась, подумав, что в случае моего согласия она может донести на меня миссис Принсент, а потом жалела. Миссис Шарп обращалась со мной так, словно я не была Лишней. Она сказала, что рада снова увидеть перед собой молодое лицо.

Мне нравилось работать у миссис Шарп, в первую очередь, потому, что она была ко мне добра. Кроме того, я обожала смотреть на стены, увешанные фотографиями изумительных, чудесных мест. На каждой фотографии была запечатлена миссис Шарп с бокалом или на фоне какого-нибудь прекрасного здания или памятника. Она говорила, что фотографировалась на память о каждом своем путешествии.

Миссис Шарп в год как минимум три раза отправляется отдыхать за границу. Она рассказывала, что когда-то летала на самолете, но теперь из-за цен на нефть ей приходится ездить на поездах и кораблях. Несмотря на это, она продолжает путешествовать. Иначе какой смысл? «Смысл чего?» — захотелось мне спросить, но я сдержалась, поскольку нам не полагается задавать вопросы. Это невежливо. Миссис Шарп сказала, что побывала в ста пятидесяти разных странах, причем в некоторых по два раза. Я попыталась взять себя в руки, чтобы не распахнуть от изумления рот, — мне не хотелось, чтобы она поняла, что я даже и не знала, что на свете есть столько стран. В Грейндж-Холле мы не изучаем страны.

Теперь, должно быть, миссис Шарп посетила уже сто пятьдесят три страны — с тех пор как я прошла практику у нее в доме, минул год. Мне бы очень хотелось остаться у нее в служанках. Миссис Шарп меня ни разу не ударила.

Ездить за границу, наверное, очень здорово. Миссис Шарп развернула передо мной карту мира и показала, где находится Англия. Миссис Шарп рассказала мне о пустынях на Ближнем Востоке, о горах в Индии и о море. Думаю, больше всего мне бы понравилось в пустыне, потому что там вообще нет людей. Наверное, Лишнему в пустыне жить хорошо, потому что там ты один, и никто тебе не напомнит о том, кто ты такой.

Впрочем, возможно, я никогда не увижу пустыни. Миссис Принсент говорит, что сейчас пустыни быстро застраивают. Миссис Принсент утверждает, что пустыни — роскошь, и такую роскошь мир сейчас уже не может себе позволить, и мне, вместо того чтобы попусту мечтать о местах, которые я никогда не увижу, стоит задуматься о том, как научиться лучше гладить. Не уверена, что она права. Впрочем, я ей об этом никогда не скажу. Миссис Шарп рассказывала, что когда-то у нее была служанка — она сопровождала ее по всему миру, укладывала чемоданы, заказывала билеты, и все в таком духе. Миссис Шарп держала ее сорок лет, и ей было жаль с ней расставаться. Новая служанка не переносила жары, поэтому на время поездок миссис Шарп приходилось оставлять ее дома. Если мне удастся попасть в услужение к даме, которая много путешествует, думаю, я не стану жаловаться на жару. Пустыня — самое жаркое место в мире, и я уверена, что мне бы там понравилось.

— Анна! Анна! Немедленно иди сюда!

Анна захлопнула маленький дневник, подаренный ей миссис Шарп на прощание, и быстро спрятала вместе с ручкой в тайник.

— Иду, миссис Принсент! — поспешно закричала она и, выбежав из Ванной для девочек № 2, бросилась по коридору, чувствуя, как у нее горят щеки. Сколько ее уже зовет миссис Принсент? Как получилось, что она ее не слышала?

Раньше Анна и не подозревала, насколько это захватывающее дело — вести дневник. Анна держала его при себе вот уже год. Он представлял собой небольшую толстую книжицу с обложкой из розовой замши и страницами из плотной бумаги кремового цвета, которые были столь прекрасны, что девушка и представить себе не могла, как можно их испортить, оставив на них хоть маленькую черточку. Анна часто извлекала дневник из потайного места, чтобы на него посмотреть. Она проводила по нему пальцами, с чувством вины наслаждаясь приятным ощущением мягкой замши, после чего прятала книжицу обратно. Однако вплоть до сегодняшнего дня она не оставила в нем ни одной записи. Сегодня, по непонятной для себя причине, она достала дневник, взяла ручку и, не задумываясь, принялась писать. Начав, она обнаружила, что не хочет останавливаться. Мысли и чувства, которые обычно оставались скрытыми под бременем волнений и усталости, неожиданно выплеснулись на страницы, словно желая вдохнуть глоток свежего воздуха.

Что ж, все прекрасно, вот только если ее поймают, порки не избежать. Во-первых, принимать подарки запрещено. Во-вторых, вести дневники в Грейндж-Холле не дозволялось. Миссис Принсент то и дело повторяла, что Лишние сюда попадают не для того, чтобы освоить чтение и письмо, а для того, чтобы учиться работать. Заведующая утверждала, что было бы гораздо проще, если бы Лишних и вовсе не обучали грамоте, поскольку умение читать и писать опасно — оно заставляет думать, а Лишние, которые слишком много думают, бесполезны и доставляют одни хлопоты. Однако люди не желали держать при себе неграмотных слуг и экономок, поэтому у миссис Принсент не оставалось выбора.

Анна знала, что если бы и вправду была готова стать Ценной Помощницей, то непременно бы избавилась от дневника. Миссис Принсент любила повторять, что искушение является испытанием. И вот Анна уже дважды провалила его: во-первых, она приняла подарок, а во-вторых, стала вести дневник. Настоящая Ценная Помощница вряд ли поддалась бы такому искушению. Ценная Помощница просто-напросто не стала бы нарушать правила.

Однако Анна, которая никогда не нарушала правил, искренне веря, что имеющиеся требования надо исполнять в точности до последней буквы, наконец, столкнулась с искушением, которое была не в силах преодолеть. Теперь в дневнике имелась запись, сделанная ее почерком, и ставки выросли. Несмотря на все это, невзирая на расплату, что ей грозила, Анна понимала, что не в состоянии отказаться от дневника.