буду сильной и собранной. Я не хотела снова превратиться в слабого и опустошенного человека, каким чувствовала себя все последнее время. И сейчас не хочу. Поэтому сосредоточиваю свое внимание на Кэтрин, чьи пальцы до побеления костяшек сжимаются и разжимаются на ручках кресла.

О сидящей рядом женщине я знаю мало. Первое: она мамина подруга детства. Они выросли в Нью-Йорке и вместе учились в частной школе Хокса, в которую ходили и мы с сестрой. В то время Кэтрин носила фамилию Грин. Второе: в университете она познакомилась с Джорджем Уолтером. Они поженились и переехали в Колорадо, чтобы открыть коневодческую ферму — исполнить заветную мечту Джорджа. Третье, что мне известно о Кэтрин, и это самая примечательная часть информации: она мой новый опекун. В детстве я встречалась с ней, но не помню этого за давностью лет. Кэтрин Уолтер для меня совершенно чужой человек.

— Боитесь летать? — спросила я.

Кэтрин шумно выдохнула. Сказать по правде, выглядела она так, словно ее вот-вот стошнит.

— Нет, но, честно говоря, я слегка нервничаю из-за… того, что нас ждем дома.

Я напряглась. Она боится, что я пущусь во все тяжкие? Могу уверить ее, что этого не случится. Я ведь собираюсь поступать в Принстон. Наверное, дядя Ричард сказал ей про меня что-то не то, хотя со мной все в порядке.

Кэтрин поймала мой взгляд и поспешно добавила:

— О нет, не из-за тебя, милая. Я знаю, что ты чудесная девочка.

— Тогда из-за чего?

Кэтрин с извиняющимся видом улыбнулась.

— Джеки, родная, я когда-нибудь говорила, что у меня двенадцать детей?

У меня отпала челюсть. Нет, она точно не упоминала об этом. Дядя Ричард, приняв решение о моем переезде в Колорадо, говорил что-то о детях Кэтрин, но не об их количестве. Двенадцать? Об этой детали он скромно умолчал. Дюжина детей. В доме Кэтрин, наверное, царит вечный хаос. Как вообще можно хотеть завести двенадцать детей? В моей груди затрепетали крохотные крылышки паники.

«Успокойся», — велела я себе, сделала несколько глубоких вдохов носом и выдохов ртом и достала тетрадь с ручкой. Нужно подготовиться и как можно больше узнать о семье, в которой мне предстоит жить. Откинувшись на спинку сиденья, я попросила Кэтрин рассказать о ее детях, и она с радостью согласилась.

— Мой старший сын — Уилл, — начала она, и я стала записывать за ней.

Братья Уолтер:

Уиллу двадцать один год. Учится последний семестр в местном университете. Обручен со своей школьной любовью.

Коулу семнадцать. Двенадцатиклассник[1]. Талантливый автомеханик.

Дэнни семнадцать. Тоже двенадцатиклассник. Президент драмкружка. Они с Коулом близнецы.

Айзеку шестнадцать. Одиннадцатиклассник. Помешан на девушках. Племянник Кэтрин.

Алексу шестнадцать. Десятиклассник. Чересчур много играет в видеоигры.

Ли пятнадцать. Десятиклассник. Скейтер. Племянник Кэтрин.

Натану четырнадцать. Девятиклассник. Музыкант.

Джеку и Джордану по двенадцать. Семиклассники. Близнецы. Верят, что станут новыми Спилбергами, и не расстаются с видеокамерой.

Паркеру девять. Четвероклассник. На вид безобидный, но обожает контактный футбол.

Заку и Бенни по пять лет. Детсадовцы. Близнецы. Маленькие чудовища-сквернословы.

Я перечитала записанное, и у меня упало сердце. Это шутка? У Кэтрин не просто двенадцать детей, у нее двенадцать мальчишек! А я ничегошеньки, вот совершенно ничегошеньки не знаю о существах мужского пола. Я училась в частной школе для девочек. Как я выживу в доме, полном парней? Мне кажется, они даже на другом языке говорят…

Как только самолет приземлится, дядя Ричард услышит много чего «хорошего» в свой адрес. Скорее всего, он не ответит на мой звонок, а потом объяснит это тем, что был занят на каком-нибудь суперважном совещании. Только я ему теперь не верю! Он не просто сбагрил меня незнакомой женщине, но еще и бросил в логово парней. Заявил, что так будет лучше для меня, поскольку его никогда не бывает дома. Однако за прошедшие три месяца я поняла: в роли родителя он чувствует себя неуютно.

Ричард мне не родной дядя, но я знаю его с детства. В университете они жили с моим папой в одной комнате и после его окончания стали деловыми партнерами. На каждый день рождения дядя Ричард дарит мне мои любимые мармеладки и открытку, в которую вложены пятьдесят долларов.

В январе он стал моим опекуном и, чтобы не выдергивать меня из родного дома, когда мне и так пришлось нелегко, переехал в наш пентхаус на Верхнем Ист-Сайде. Сначала было непривычно видеть его в своем доме, но он занял свободную спальню, вскоре мы привыкли друг к другу и не чувствовали неловкости. Дядя Ричард работал допоздна, и обычно мы встречались только за завтраком, однако на прошлой неделе все изменилось. Когда я вернулась домой из школы, меня ждал накрытый стол с домашней едой, которую дядя приготовил сам. Тогда-то он и огорошил меня тем, что я переезжаю в Колорадо.

— Не понимаю, почему ты заставляешь меня уехать, — сказала я после десятиминутного спора.

— Я уже объяснил это, Джеки. — Лицо дяди болезненно исказилось, словно это его, а не меня с кровью отрывали от родного дома. — Твой школьный психолог беспокоится за тебя. Она позвонила сегодня и сказала, что ты плохо справляешься с ситуацией.

— Во-первых, я вообще не хотела разговаривать с этой дурацкой психологиней. — Я грохнула вилкой о стол. — Во-вторых, с чего она взяла, что я плохо справляюсь? С успеваемостью у меня все в порядке, даже лучше, чем в первом семестре.

— Учишься ты замечательно, Джеки, — отозвался дядя, и в его голосе ясно слышалось «но». — Психолог считает, что ты с головой ушла в учебу, чтобы убежать от проблем.

— Моя единственная проблема в том, что она ни черта обо мне не знает! Но вы-то знаете меня, дядя Ричард. Я всегда прилежно училась и трудилась. Это у нас, Ховардов, в крови.

— Джеки, с начала семестра ты записалась в три новых кружка. Тебе не кажется, что ты слишком разбрасываешься?

— Вы в курсе, что Сара Элден получила стипендию на то, чтобы летом изучать в Бразилии вымирающие виды растений? — ответила я вопросом на вопрос.