В то же время Рэнд популяризировала крайне отрицательный образ деятельности государства. В её трудах государство всегда играет роль разрушителя, действующего с целью привести людей в смятение и убить в них естественную изобретательность и стремление к чему-либо. Именно такой контраст света и тьмы (исполненные добродетелью люди, борющиеся с озлобленным государством) делает её труды настолько убедительными для одних и одиозными для других. Хотя американцы обращались к правительству за помощью, поддержкой и устранением несправедливости в течение XX в. намного чаще, чем когда-либо, они делали это, испытывая сомнения, страх и опасение, и всё это Рэнд уместила в своих произведениях. Её труды вновь выразили традиционную американскую подозрительность к централизованной власти и смогли вдохновить множество интеллектуалов усомниться в либеральном социальном государстве, а также провозгласить желательность свободных рынков.

«Богиня рынка» посвящена идеям Рэнд как политического философа, ибо именно на эту сферу она оказала наибольшее влияние. Романтический реализм Рэнд не изменил американскую литературу, как и объективизм, не проникший в глубь философской профессии. Она тем не менее остаётся важной фигурой для американских правых. Молодые консерваторы по-прежнему с жадностью поглощают идеи из «Атланта», его цитируют политики и рекламируют корпоративные магнаты. Все критики, пренебрежительно отзывающиеся о Рэнд как об узкомыслящем философе, послания которого находят отклик лишь среди подростков, как один, полностью упускают её важность. На протяжении более полувека Рэнд была «стартовым наркотиком» для жизни на правом крыле.

История Айн Рэнд это также история либертарианства, консерватизма и объективизма – трёх философских течений, нашедших наиболее явный отклик в её жизни. Эти понятия не имеют чёткого определения, а также не являются взаимоисключающими, а их определения подвергались значительным изменениям в течение периода времени, о котором пойдёт речь в этой книге. Я буду называть Рэнд или её поклонников либертарианцами, консерваторами или объективистами, это зависит от контекста, а введение мной взаимозаменяемости этих понятий не служит цели устранить различия в них. Рэнд ревностно защищала слово «объективист» при жизни, но я буду использовать этот термин бессистемно, чтобы объединить всех, кто признавал важность влияния Рэнд на их философию.

Мне посчастливилось начать работу над этим проектом при двух радостных обстоятельствах: открытии доступа к личным документам Рэнд и начале волны изучения американского правого крыла. Личные документы Рэнд помогли мне пробраться сквозь большое количество предубеждений и противоречивых мнений о её жизни и создать более сбалансированный образ Рэнд как философа и человека. С помощью доступных материалов я вернулась к вопросу о ключевых эпизодах драматичной жизни Рэнд, в том числе к ранним годам жизни в России и тайной любовной связи с одним молодым человеком, сформировавшей её карьеру во взрослой жизни. Меня больше заботит анализ, чем суждения, а это Рэнд точно стала бы порицать. Несмотря на предоставленный мне Институтом Айн Рэнд полный доступ к её документам, я не являюсь сторонницей объективизма и никогда не была связана ни с одной группой людей, изучавшей труды Рэнд. На самом деле к её работе я отношусь как исследователь и критик американского правого крыла.

Новые исторические исследования помогли мне в позиционировании Рэнд в рамках широких интеллектуальных и политических движений, трансформировавших Америку со времён «Нового курса». Рэнд, которая одновременно была романистом и философом, моралистом и политическим теоретиком, критиком и идеологом, трудно отнести к какой-то одной категории. Она писала романы, пьесы, сценарии, рецензии, философские эссе, политические трактаты и комментарии к текущим событиям. Почти всё, что она писала, не было популярным. Когда творцы ценили реализм и модернизм, она пропагандировала романтизм. Неумолимо сопротивляясь прагматизму, экзистенциализму и фрейдистской психологии, она продвигала объективизм, абсолютистскую философскую систему, в основе которой лежит идея о главенстве разума, и существование познаваемой, объективной реальности. Хотя и немодную Рэнд не обошли вниманием традиции и сообщество. В противовес одиноким гениям она была серьёзно вовлечена в философские процессы, окружена многочисленными друзьями и врагами, была всегда готова прокомментировать или осудить те или иные события, происходившие вокруг неё.

Цель этой книги – найти скрытую Рэнд, ту, личность которой сложнее и противоречивее, чем её публичная персона. Хотя она проповедовала свободный от оков индивидуализм, история, которую я поведаю, это история о Рэнд и её отношениях как со значимыми для её жизни людьми, так и с миром в целом, казавшимся ей то неуклонно враждебным, то скрывающим в себе бесконечное множество возможностей. Такой подход помогает сочетать противоречия, докучавшие Рэнд в жизни и работе. Самое очевидное противоречие лежит на поверхности: Рэнд была философом-рационалистом, писавшим романтические произведения. При всей её любви к рассудку Рэнд была женщиной, подверженной сильным, поглощающим эмоциям. Её романы потворствовали её желанию приключений, красоты и восторга, в то время как объективизм помогал ей формировать жизненный опыт, овладевать им и рассказывать о нём. Двойная карьера в качестве романистки и философа помогала Рэнд выразить свою глубинную потребность в контроле и истинную веру в индивидуализм и независимость.

Несмотря на интерес к текущим событиям, который она проявляла на протяжении всей жизни, эскапистское удовольствие от вымысла изо всей силы тянуло её за края разума. Когда она перестала писать романы, то продолжила жить в созданных ею воображаемых мирах, считая своих персонажей настолько же реальными и важными, насколько и людей, с которыми она проводила каждый день. Со временем она начала ещё больше погружаться в свою вселенную, где к ней присоединилось множество близких людей, признавших её своим избранным лидером. Поначалу этот закрытый мир был для Рэнд убежищем, необходимым ей, когда критики разносили её работы, часто были несправедливо грубы и переходили на личности. Но объективизм как философия не оставил места для развития, дополнений или интерпретации, а как социальный мир исключал рост, перемены или движение вперёд. Как и предвидела молодая Рэнд, система, сильно угнетающая индивидуальное разнообразие, не может долго процветать. Женщина, пытавшаяся воспитать себя исключительно на идеях, она жила и умерла в соответствии с динамикой собственной философии. Столкновение её романтичной и рациональной сторон – это не история триумфа, а история своего рода трагедии.

Алиса Розенбаум. Ленинград, Россия, 1925 г.

Одним зимним днём 1918 г. бойцы Красной гвардии постучались в дверь аптеки Зиновия Розенбаума. Гвардейцы принесли с собой государственную печать, которую они прибили к двери, что означало конфискацию во имя народа. Зиновий по крайней мере мог благодарить безумный вихрь революции за то, что она отняла у него только его собственность, а не жизнь. Но старшая дочь Алиса, которой на тот момент было 12, сгорала от негодования. Лавка принадлежала её отцу; он в ней работал, долгое время учился в университете, давал клиентам важные советы и лекарства. И теперь в одно мгновение её больше нет, отняли в угоду каким-то неизвестным, безликим крестьянам, чужакам, которые не смогли предложить её отцу ничего взамен. Солдаты пришли в сапогах, с оружием, давая понять, что сопротивление будет означать смерть. Но тем не менее они говорили о честности и равенстве. Их целью было построить лучшее общество для всех. Наблюдая, слушая, впитывая, Алиса перестала сомневаться в одном: тем, кто поощряет такие высокопарные идеалы, нельзя доверять. Слова о помощи окружающим были лишь ширмой их силы и власти. Этот урок она не забудет никогда.