– Женщина, что вы раскорячились в дверях! Проходите дальше в салон!

– Да куда я пройду, там некуда проходить...

– Что ж я, не вижу? Вон сколько места свободного, а все в дверях толпятся! Кому не прям сейчас выходить – подвиньтесь подальше! Девушка в зеленой дубленке, я и к вам тоже обращаюсь!

Та, в зеленой дубленке, и ухом не ведет. Ей, к слову, под сорок, однако вредная кондукторша ее «девушкой» назвала. А ее, Веронику, – в женщины записала! Это потому, что одета она так, по-теткински. И правда – копна. От обиды внезапно защипало в носу и в глазах стало туманно, как в давешнем сне (но ведь и что-то хорошее там было, припомнить бы). Чуть не упустила свое счастье – с сиденья рядом поднялась изящная дама в норковом полушубке. Все же удалось проскользнуть на ее место, обскакав ту, в зеленой дубленке. Немного утешилась, надышала на оконном стекле проталинку, стала смотреть. И смотреть-то особенно не на что, а все же развлечение, и мысли не так донимают... Вот проехали мимо жиденького парка, куда летом аттракционы и зверинец привозят. Деревья со снежком на ветках, в кронах – грачиные гнезда брошенные. У ограды елочный базар открывают – «Гринписа» на вас нет! Постоим на светофоре... Внимание, товарищи! Проезжаем историческое место! Именно здесь еще совсем недавно трудилась на ниве глянцевой журналистики уже знакомая вам Вероника Юрьевна Солодкова, которая теперь ударно работает в сфере торговли! А как же это получилось? Об этом позже, мои дорогие, позже. Сейчас не надо ничего вспоминать. Маму, отца, Даньку-изменника, шефа-негодяя, ничего этого вспоминать не надо. Стоит думать о хорошем, о том, что завтра выходной, о том, что разносчица около полудня принесет обед, о том, что последние дни выручка выходила неплохая, значит, можно будет купить себе в подарок к Новому году тот пушистый голубой свитер! И вообще – скоро Новый год, а там весна, и любимая с детской поры, когда варежки еще на резиночке держались, подружка-капель, и все наверняка изменится! Веронику недаром с детства не Никой – Верой сокращенно называли. Верила она во все хорошее.

– Сенной рынок!

Хорошо, что кондукторша объявила, иначе Вера бы свою остановку проехала, это точно. Сенной рынок – серое, горбатое здание, на спящего бегемота похожее. В нем два этажа и очень сложная иерархия. Второй этаж презирает первый. Первый завидует второму и презирает уличную торговлю. За три месяца Вера проделала серьезный путь – но не вверх, а вниз. Начинала она на втором, престижном этаже, в отделе «Все для ванной». Так уж прямо и все! Ванны, душевые кабины, смесители, прочие сверкающие прибамбасы, и тепло, и все залито ярким светом, и пахнет свежестью. Это аэрозоль такая, «Морской бриз», а то по соседству армянское кафе, оттуда вечно жареным несет. Там Вероника ходила в форменной синей юбке, в белой блузке с синим галстучком, на тонких каблучках и знать не знала, что бывают на свете такие ужасные стеганые штаны на байковой подкладке! И еще чем-то недовольна была, надо же! Но на первый этаж пришлось спуститься не из-за своего недовольства, а из-за недовольства хозяина. Она очень старалась, выучила наизусть глянцевые проспекты, косноязычно повествующие о достоинствах той или иной душевой кабины... Но, как выяснилось, учить нужно было скучные серые прайсы с длинными рядами цифр! Пару раз она ошибалась – не в свою пользу, но это удавалось скрывать, поправлять из собственного кармана. И что самое обидное – понизили (в буквальном смысле) ее за чужой промах. Отделом руководила племянница хозяина. Это только так говорилось, что руководила, руководить она ничем не могла. Девушка Лена была патологически ленива и ничем в жизни не интересовалась, кроме собственной внешности. Но это у нее получалось хорошо, так хорошо, что ни один мужчина, вошедший в отдел «Все для ванной», не оставлял ее без внимания. Как-то, увлекшись любовной перестрелкой с матерым снайпером, Леночка «зевнула» дорогущий смеситель. Черт его знает, чего он был дорогой такой, платиновый, что ли? Выкладывать такие деньги Леночка не пожелала и свалила все на известную растяпу Солодкову. А что такого? Она так или иначе проштрафится, а ей, Леночке, нельзя ронять своего авторитета перед подчиненными. К тому же где находилась Солодкова, пока ее начальница занимала покупателя беседой? В туалет пошла? А ей нужно было быть на рабочем месте, следить за товаром...

Веронику перевели на первый этаж. Там тоже «точка» была неплохая. Называлась уже не «Все для ванной», а «Товары для ванной». Труба пониже, дым пожиже, платиновых смесителей не наблюдалось, форменных синих юбочек и галстучков никто не носил, но тепло, светло и под крышей. На той «точке» торговля шла вяло, не шла, а так, с ноги на ногу переминалась. Сенной рынок не умещался в пределах здания, выходил из берегов, выплескивался за видимые и невидимые пределы; на улице стояли крытые ряды, в них торговали примерно тем же хламом, только дешевле, народ тянулся туда. В результате через месяц после появления Вероники в «Товарах для ванной» магазинчик был прикрыт и расформирован. Но Веру не уволили, гуманисты несчастные! Перевели на лоток. Почти на улицу – в дверях рынка, в тамбурчик между двумя дверями. Она уже два месяца там стоит, на лотке без названия, и торгует опять же принадлежностями для ванной, на этот раз совсем бросовыми. Пробки, мыльницы и дозаторы для жидкого мыла, подставки для зубных щеток, прищепки для белья и бельевые же веревки. Синтетические, веселеньких расцветок. Зеленые, сиреневые, розовые. И вот уже с месяц Вера рассматривает их с особым интересом.

Вот уже с месяц как ее состояние можно обрисовать незамысловатой идиотской идиомой «хоть в петлю полезай». И это не из-за проклятого безымянного лотка. Хотя и из-за него тоже. Если бы ее уволили! Она могла бы найти себе работу по специальности. Пусть бы там мало платили, пусть бы гоняли, Вероника бы только радовалась да благодарила. Все лучше, чем на рынке стоять! Но ее не выгнали, пожалели. А самой уйти – страшно. А ну как ничего не найдешь? И что тогда? Отцу кланяться? У бабушки из пенсии занимать? Да тьфу на них, на деньги эти! Самое главное – Данилка. Данилка, что ж ты так насвинячил? Возвращается Вероника с работы, еще вафельный тортик «Причуда» в тот день купила, хороший, свежий такой! А возлюбленного дома нет, и вещей его нет, и денег тоже нет. Даже записки не оставил. В старинной серебряной чайнице были отложены с трудом накопленные двести долларов. А теперь и самой чайницы нет, а она была мамина! Куприянов, бессовестный, даже утюг унес! Утюг он, правда, сам покупал, на свои деньги... Но разве дело в этом?

Но первое время она его бессовестным не называла. Была уверена – что-то случилось, Куприянов не просто так исчез. Мало ли что в жизни бывает? Может быть, ему пришлось срочно выручать друга из беды, или его отцу стало хуже и он снова попал в больницу, или... Вероника взяла отгулы и два дня просидела дома. Моталась по комнатам, слушала музыку, тихонько плакала, смотрела в окно. К вечеру третьего дня пришла в себя. «Хватит мечтать, знаешь, хватит мечтать», – спел ей с диска любимый Паша Кашин. Хватит мечтать, хватит строить воздушные замки и изводить себя дурацкими фантазиями. Друзей у Данилы не было. Были подружки, но вряд ли он кинулся бы выручать кого-нибудь из них. Родители Данилы, по непроверенным сведениям, жили в далеком, полухтоническом[1]Ленинском районе, Вера с ними знакома не была и точного адреса не знала. Коллега-продавщица Ирка, с которой Вероника поделилась пережитыми страданиями, хмыкнула и сказала: