входили, снова их приветливо встречал. Тропинка привела их на небольшую поляну всю усыпанную свежим мягким снегом. В этот день не было сильного мороза. Была приятная погода. То, что надо.

И принялись за дело. Уж больно хотели для себя доченьку. Славную, добрую, одним словом помощницу.

Женщина пошла обходить деревья вокруг поляны и навешивать на них что-то. Маленькие фигурки на верёвочках, с нечитаемыми письменами на них. Эти люди толком не знали на что шли, безоговорочно поверив колдунье. Но желание их было сильно. Ради благой цели, да своего маленького счастья все средства были хороши, так они считали.

Мужчина начал скатывать снежные шары в центре поляны. Когда всё было готово, они вместе стали сооружать из этих шаров нечто похожее, чем любят забавляться дети зимой. Это придало им вдохновение. Они представили, как потом будут смотреть как их лапочка-дочка будет играть в снег и лепить из него.

На самом маленьком шаре, который находился наверху, вырезали глаза, да рот. Вылепили нос и уши. Водрузили солому. Они делали всё так, как и наставляла их старуха, чётко следуя её указаниям.

Вроде бы всё сделали, да не всё. Осталось самое главное.

Тонкая фигура женщины, укутанная по-прежнему в плащ дёрнулась и из-под капюшона послышался взволнованный голос:

— Что стоишь, доставай скорее! Время не ждёт!

Мужчина с безразличием развязал холщовый мешок и достал из середины куска льда сохранившееся… ещё бьющееся сердце… Женщина в нетерпении взяла его и вложила в подготовленный центр снежной фигуры. Да запечатала снегом.

Пришло время для следующего действия.

Мужчина поднял со снега отложенный колдовской нож, которым они не только глаза и рот вырезали у снежной фигуры… Провёл острым лезвием по своему запястью. Тёмная кровь тонкой струйкой стала капать из его раны на снег. Ему было больно.

— Слабак! — женщина зло посмотрела на него и выхватила нож. Задрала свой рукав повыше и с безумной яростью полоснула себя. Её глаза заблестели в предвкушении предстоящего действия.

А мужчина ещё больше сморщился, свою кровь он не любил видеть. И тем более чувствовать боль.

Они стали обходить снежную фигуру по кругу оставляя на снегу грязные следы. Настало время ждать…

Женщина с мужчиной схватились за свои запястья, стараясь их сжать сильнее. Жить им ещё хотелось. Но колдунья запретила им их перевязывать. Сказала, — так надо.

Стало холоднее. Словно лютый мороз пришёл по их души. Или это просто кровь потихоньку покидала их тела. Остужая их.

Ноги слабели. Руки покалывало. Пальцы немели. Но они продолжали упрямо стоять. Уж столько всего было сделано, что отступать было поздно. Они были готовы на многое ради своей цели. Их глаза были расширены, будто от ужаса, а на самом деле от больного возбуждения.

Время шло медленно. Такая магия никогда не происходит мгновенно. Повешенные на деревьях фигурки едва задрожали, будто завибрировали. В тени деревьев за поляной стояли волки и смотрели на происходящее пустыми равнодушными глазами. Будто кто-то вместо них смотрел. Проверял.

Начал снова падать мелкий снег. Он медленно спускался с неба и потихоньку припорашивал три фигуры, стоящие в центре поляны. Две еле живые. А третья ещё не живая.

Её время уже скоро, совсем скоро придёт… Лишь войдёт полночь в свои владения.

Снег становился крупнее, падая хлопьями. И снежная фигура покрывалась ещё больше снегом, даже солома почти скрылась под ним.

И вдруг будто пошевелилась голова фигуры…

Женщине с мужчиной почудилось диво-дивное. Будто солома стала похожа на волосы, под шапкой снега.

Наконец-то время настало! — встрепенулись они. Они так долго ждали! Так долго готовились!

И вот снова, уже точно снежная фигура пошевелилась.

С неё посыпался снег, будто ошмётки. Они скрыли следы, оставленные кровью вокруг неё. Впитали их.

Фигурки на деревьях исчезли…

Волки отступили обратно в лес…

И даже нож вернулся к своей хозяйке обратно.

На женщину с мужчиной смотрела юная девушка. Совсем молодая и такая прелестная! Белая, словно снег, из которого она была вылеплена. Лишь губы алые, как кровь. А глаза прозрачно-голубые, будто лёд.

Девушка улыбнулась одними губами и промолвила:

— Матушка. — слегка склонила голову женщине.

— Отец. — также склонила голову мужчине.

Те упали ниц на колени. Стали шептать, благодарить, преклоняться перед сотворённым чудом. Кровь по-прежнему вытекала из их запястий. Ещё чуть-чуть и они умрут, крови в их телах совсем не останется. Они дали жизнь своей дочери, пошли на преступление ради неё, и сами погибнут?

Девушка будто поняла, о чём те думают и присела перед ними на колени, сжалившись. Сотворила из падающего снега белоснежные повязки и перевязала руки своих новых родителей. Те улыбкой её поблагодарили. Горько всхлипнули.

Девушка выпрямилась и посмотрела на два жалких скрюченных тела свысока.

— А теперь же, покажите мне мой новый дом.

Женщина с мужчиной суетливо встали и поспешили к дому. Их движения были ломаными, ноги окостенели, не слушались, руки ослабли. Они падали и снова поднимались. На их неудачу добавился разыгравшийся мороз, который не щадил никого. Будто решил ещё больше испытать их волю на прочность. Всё жалил и жалил их.

Девушка облачилась в белоснежную шубку, скрывающую её до самых ног и не спеша шла, рассматривая по сторонам новый окружающий мир. Такого она ещё не видела. Она не оставила ничего, чтобы указывало на их присутствие здесь. Позади была девственно не тронутая поляна, покрытая ровным белоснежным снегом.

***

Шли дни. Недели. Девушка становилась всё краше, милее. Молодые родители оправились и всё глядели на неё, да не могли налюбоваться. Как только её представили ко двору, все восхитились её красотой, да умениями. Помощницей она стала хорошей своим родителям. Вся она была ладная, ласковая.

Лишь изредка грустила. А когда грустила — мёрзла. Тогда родители пуще прежнего старались ей угодить. Окутывали её теплотой и заботой.

Девушка быстро завоевала доверие всех людей в округе. Мóлодцы стали поглядывать на неё, да прицениваться, уж больно та хороша была.

Прошла так зима. Должно было становиться теплее. И вроде новая травка стала появляться, первоцветы распускаться. Да холодно было женщине с мужчиной, новым родителям девушки. Трудно было им согреться. Но они так души не чаяли в своей дочке, что не замечали такие, казалось бы пустяки.

А вот люди стали подмечать неладное. Смотрят, как все ходят чуть обессиленные, грустные, задумчивые, кутаются в тёплые вещи. А надо радоваться — весна пришла!

Одна девушка ходит весёлая, да приговаривает тихо, когда никто не слышит:

— Хорошо-то как! Никогда не чувствовала себя лучше! — жмурится она довольно, подставляя лицо весеннему солнцу.

На щеках у неё