— Не было его никогда, — глухо сказала она, — и не будет в моем доме даже намека на этих тварей.

— Ладно, все. Молчу, молчу, — Кощей для убедительности прикрыл рот обеими руками, давая понять, что тема закрыта раз и навсегда.

— А завари-ка, соседушка, чайку с травками, как ты умеешь, — сказал он после паузы. По части зелий всяких, приворотных и отворотных экстрактов в их лесу, действительно, ей не было равных.

Еще через несколько минут оба сидели за столом, отхлебывая из больших чашек горячий травяной чай.

— С чем на этот раз? — поинтересовался Кощей.

— С мятой и мелиссой, — ответила Яга.

— Успокаивающий, — довольно отметил он.

Яга смерила его взглядом, но ничего не ответила.

— Я думаю, Яга, ты от безделья хандришь, на пустом месте скандал устраиваешь, — не унимался Кощей, — Глянь, у нас же все при деле. Василиса Прекрасная салон красоты открыла, у тезки ее Премудрой адвокатская контора. Соловей наш, ишь какую деятельность развернул — мимо него на таможне без пошлины даже муха не пролетит. Ну Змей Горыныч, известный кровосос, в налоговой — скоро от его драконовских указов последние зубы на полку положим. Леший землемерит в своем кадастре, но и от халтуры не отказывается. Кикиморы гостиничный комплекс «Теремок» содержат из последних сил — того и гляди рухнет их бизнес коту под хвост…

Кощей прикусил язык, но было уже поздно.

— Вон! — затопала Яга ногами так, что избушка на курьих ножках зашаталась.

— Ну точно, сдурела на старости лет! — перескакивая через стоящие в сенях тазы, ступу и еще что-то, он выскочил из дома. Во дворе остановился, с достоинством провел рукой по голому черепу и погрозил кулаком, — У тебя кризис среднего возраста!

— Пошел вон! — раздалось из избы, — И чтоб духу твоего здесь не было!

***

Всю ночь, впрочем, как и во все предыдущие, Ягу терзали кошмары. Заснула только под утро и проснулась ближе к вечеру разбитой и уставшей. Ходила по избушке, как сомнамбула, бесцельно переставляя предметы с места на место. В голове толкались разрозненные обрывочные мысли, но никак не могли выстроиться в логическую цепочку.

«Мухоморовой настойки, что ли принять», — она решилась на крайнюю меру, чтоб хоть как-то вернуть себе работоспособность. Открыла ключом стеклянную дверцу буфета и с верхней полки достала деревянную шкатулку с угрожающей надписью «ЯДЫ». Пузырьки, как братья-близнецы, плечом к плечу, стояли в коробке. Экстракты ядовитых растений располагались в алфавитном порядке: адонис, аралия, астрагал, белена, белладонна, болиголов, борщевик… Настойка мухомора была прямо за морозником. Старуха вытащила нужную бутылочку, открутила крышку, приготовилась отсчитать три капли, и тут что-то сильно ударилось в окно ее избушки.

Отложив лечение на потом, она выскочила наружу. Избушка так и стояла к лесу передом, но стук ей не послышался. Баба Яга обошла дом и обнаружила на земле сороку, которая на хвосте принесла ей какое-то известие. Дурная птица, видимо, не рассчитала траекторию приземления, вот и бухнулась прямо в стекло. Ведьма подняла сороку, отвязала свернутое в трубочку послание, привела в чувство незадачливую письмоносицу и отпустила ее, пригрозив, что в следующий раз нянчиться не будет.

«Встречай гостя», — было нацарапано на клочке бумаги.

Это означало только одно. Белочки заманили в лес очередную жертву, сдали нечисти. Но что-то пошло не так. Не смогли извести. Обычно так бывает, когда у жертвы рубашка наизнанку надета — с такими сладу нет! Бесятся, весь лес на уши ставят — не хуже кикимор и прочей нежити. Вот тогда и обращаются к Бабе Яге.

Ведьма поворчала, что это не входит в ее обязанности, ибо ее дело Иваны-царевичи, а не маргиналы беспородные. Но в общем-то была рада гостю. Царевичи давно вымерли как класс. Из благородных несколько раз певцы и артисты заглядывали. То ли обкуренные, то ли обдолбанные. Баба Яга так и не смогла усвоить разницу. Но самое главное: глаза у них были пустые. Поэтому Яга даже избушку для них не разворачивала, а сразу подбрасывала волшебный клубок, который приводил их прямиком в черный омут на потеху водяному и русалкам длиннохвостым. «Туда вам и дорога», — картинно махала она им вслед платочком.

Яга вернулась в дом. Надо было подготовиться к новому посетителю. Убрала с глаз долой мухоморовую настойку в шкатулку, шкатулку в буфет, заперла дверцу на ключ, а ключ на шею повесила. Только закончила, слышит— ветки хрустят.

Приоткрыла ведьма штору, глянула в окно — так и есть, идет, пошатываясь. Пьянь, голь перекатная. Сложения хлипкого — в чем только душа держится. Такого щелчком перешибешь. Совсем нечисть обленилась, никто работать не хочет.

Перед гостем проплывали бесплотные фигуры. Каждый шаг его сопровождался зловещим уханьем совы. Но он как будто не замечал этого, только иногда невпопад словно отмахивался от кого-то. Однако при виде заповедной избушки мужичок снял очки с толстыми стеклами, аккуратно протер их полой замызганного пиджака, снова надел, собрался и членораздельно произнес заветное: «Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом!»

Избушка покряхтела, поскрипела и медленно развернулась на сто восемьдесят градусов. Баба Яга распахнула дверь и, принюхавшись, начала как всегда:

— Фу, фу, человечьим духом… Тьфу! — сплюнула она, — Чем это от тебя несет, нехристь?!

— Так водкой и несет, — виновато ответил мужичок.

— Да к водке моя братия привычна, и к самогону, и к денатурату. Закусывал чем?

— Так тем, что было. Головку чеснока сгрыз. Он же полезный. Сосуды хорошо чистит и печень.

Яга сначала обвела взглядом двор, окруженный частоколом, каждый из кольев которого был украшен бутафорским черепом с подсветкой. «Эх, надо было свет зажечь, — с досадой подумала она, — было бы солидней». Потом с ног до головы просканировала алкаша и уверенно сказала:

— Нечего там чистить. А от печени твоей только воспоминания остались. Так что зря чесноком травился и моих всех распугал. Меня от дел оторвал.

— Простите великодушно, мадам, — виновато потупился он.

«Мадам»?! От неожиданности Яга потеряла нить разговора. «Бабка», «старая», «карга», «ведьма» — все это было привычно. Даже царевичи, несмотря на благородное происхождение, с ней не церемонились. Всё с криком да с понуканиями. Хотя какие там царевичи?! Копнешь поглубже — дурак дураком. А тут «мадам». Да еще так почтительно, без тени издевки. Яга совсем растерялась.

— Заходи, что ли, — смутившись, пригласила она гостя в дом и посторонилась, придерживая дверь.

Алкоголь еще не совсем выветрился из головы посетителя, и он неверной походкой, держась за сучковатые перила поднялся по шаткой лестнице. Переступил порог и замешкался в сенях: снимать или нет обувь.

Тут хозяйка вдруг обратила внимание на давно