И он прошел этот страшный отрезок, да еще палку с собой прихватил.

У насыпи Борис застыл. Крутая, зараза! Травой поросла. С дороги его не видно. Одно обрадовало — звук мотора сначала послышался где-то вдалеке, приблизился, поравнялся и утонул вдали. Есть надежда!

Передохнув, он начал свое восхождение, упираясь палкой в мягкий грунт откоса.

Ему повезло. Он ни разу не сполз вниз. Это была настоящая, ожесточенная борьба, и он вышел победителем.

Сколько прошло времени — одному Богу известно, но он выбрался на шоссе. Лежа на обочине, Борис тяжело дышал и прислушивался.

Звук приближающейся машины стал для него допингом. Непонятно откуда взялись силы. Он уперся в палку, приподнялся на колени, а потом встал в полный рост. Слишком долго. Машина движется быстрее.

Водитель — женщина, что само по себе опасно. Прямая свободная трасса не требует повышенного внимания и снижения скорости.

Человек вырос будто из-под земли у самой машины. Нет никого — и вдруг он! Кошмар!…

Соня резко затормозила. Как могла, конечно. Возникшее на пути привидение она задела правым крылом, и оно исчезло. Не приснился ли ей этот кошмар? Галлюцинация?

Девушка выскочила из машины и осмотрелась. Никого. Она глянула на машину. Крыло помято.

Он лежал неподвижно под откосом — весь в крови.

Соня вскрикнула, прижав руки к лицу.

Шок длился недолго. Она быстро пришла в себя и сбежала вниз по насыпи. Нашупав пульс, с облегчением вздохнула.

Теперь уже ей предстояло восхождение наверх с тяжелым грузом. Мужчина оказался слишком тяжелый. Но у Сони тоже был сильный характер, и она умела, стиснув зубы, преодолевать препятствия ради поставленной цели. Теперь ее целью стало спасение чужой жизни. Не первой, кстати сказать.

Она выволокла жертву на дорогу и сумела усадить парня на заднее сиденье.

Сев за руль, Соня долго не могла вставить ключ в зажигание. Руки тряслись. Кусая губы, она все же сумела завести машину.

Только бы не умер в пути. Это все, о чем она могла сейчас думать.

Еще долго со стороны дачных участков раздавались женские крики. Странно, что никто их не слышал или, может, не хотел слышать. Люди очерствели, превратились в напуганных зверьков и попрятались по своим норам. Годами живут в одном доме и даже не всегда здороваются с соседями по лестничной клетке. Мир коммуналок и общежитий умер.

Милиция приехала на место, когда вопли отчаяния затихли. Три машины сразу. Две легковые и «уазик». Событие серьезное, сам заместитель начальника УВД области прибыл. Ничего похожего за последний год в районе не случалось, не считая мелких бандитских разборок. И вдруг — элитный поселок, где жили почтенные, уважаемые граждане — стал местом для криминальных «стрелок».

Две молодые женщины рыдали над трупами лежащих на траве окровавленных мужчин. Третья сидела на раскладном стульчике, уставившись в землю, и лишь изредка вздрагивала, будто кто-то ее дергал за зубной нерв.

Подполковник давал короткие распоряжения:

— Истомин и Щепотин, живо по соседям. От этих дам мы ничего сейчас не добьемся. А где же «скорая»?

Майор, что стоял за его спиной, ответил:

— Еще не приехала. Как всегда в хвосте тянутся.

— Со мной на участок зайдут врач и криминалист, остальные останутся здесь. Сидоренко, осмотрись. Тут кровь на дороге. И не топчитесь много.

Врач, криминалист и подполковник зашли на участок. Женщин с трудом удалось оторвать от погибших и усадить на плетеные стулья. Заплаканные, с размазанной косметикой на лице, они и в таком виде оставались красавицами.

— Прошу вас взять себя в руки, уважаемые дамы. Я заместитель начальника областного управления милиции подполковник Воробьев Кузьма Михалыч. Мы теряем драгоценное время. Следы стынут. Кто может внятно объяснить, что здесь произошло?

Девушка с голубыми глазами, что сидела и вздрагивала на раскладном стульчике, тихо заговорила:

— Мы приехали полчаса назад и увидели ту же картину, что и вы. О чем тут можно рассказывать? Вам больше собака расскажет, если возьмет след.

Воробьев глянул на часы. Семнадцать десять.

— Преступники уехали на машине. За калиткой свежие следы. Собака нам не поможет. Чья эта дача?

— Моя. Моего отца, профессора Капитонова. Он умер два года назад. Здесь жила я со своим мужем. Его среди мертвых нет. Возможно, его похитили бандиты. Мужья моих подруг лежат перед вами. Они приехали сюда раньше нас. Хотели приготовить шашлыки и накрыть стол к нашему появлению. Мы были заняты на работе и освободились только в три часа. Немного опоздали к назначенному времени. Вот результат — нас встретили покойники.

— Чем занимались ваши мужья?

— Работали в частной охранной организации. Ничего особенного. Убивать их не за что. Сторож — он и есть сторож. Если их убивают, то на работе, а не у себя на даче.

— Как называется агентство?

— ЧОП «Клон». На Абельмановской заставе. Три года работали, и все шло нормально. Вряд ли это связано с работой. Они занимались перевозками и не были привязаны к определенному объекту.

На участок зашел еще один подполковник и начал прогуливаться, оглядываясь по сторонам, будто приехал в гости на шашлык, а не участвовал в расследовании.

Вскоре вернулись оба лейтенанта — Истомин и Щепотин.

— В поселке на соседнем участке нашелся только один свидетель, — доложил Щепотин. — Доктор Волков. Инвалид. Привязан к креслу-каталке и за территорию участка без посторонней помощи выехать не может. В пятнадцать часов тридцать три минуты слышал автоматные очереди. Запомнил время. Большего сказать не может. Участки большие, лесные, увидеть ничего нельзя. Даже его дом с этого места не проглядывается.

— По времени совпадает, — доложил врач.

Вернувшись с осмотра местности, майор доложил:

— Кровавый след ведет к шоссе. Похоже, его волокли. Трава примята, крови потерял много.

— Зачем его волочь к шоссе, да еще через пролесок, когда машина убийц стояла за калиткой? — спросил разгуливающий по участку подполковник, разглядывая мангал.

Женщину раздражал этот беспечный франт с руками, засунутыми в карманы.

— Этот тип инспектирует вашу работу? — раздраженно спросила девушка.

— Нет. Он из Москвы и к нашему управлению не имеет никакого отношения, — ответил Воробьев. — Оказался с нами случайно. Можно сказать, «повезло».

— Оно и видно.

— Зря вы так. Опытный оперативник. — Воробьев повернул голову и обратился к подполковнику: — Поделись, Степан Яковлевич, своими мыслишками.

— Группа наемников из трех человек приехала на «Газели» и расстреляла ребят в упор. От калитки до стола метров двенадцать. Трое на трое. Очевидно, они думали, что у жертв может быть оружие и те окажут сопротивление, вот решили использовать автоматы. На каждую жертву — по рожку с патронами. Беспроигрышный вариант. У калитки гильзы. Я насчитал восемьдесят четыре штуки. Если пошарить в траве, найдется еще шесть штук, что соответствует трем рожкам по тридцать патронов. Значит и стрелков было трое. После такого града пуль выжить нереально. Потому и не стали добивать. Сделали дело и смылись.