Она любила маму и папу. Но с папой у Саши были особенные отношения — настоящая мужская дружба. Ничего не было для Саши желаннее, чем проводить все свое свободное время вместе с папой. А поскольку у папы всегда было много работы, то время это они и проводили на его работе.

Хозяйство папино было очень большим. Чтобы везде успевать, он ездил на машине, которую называл забавным словом «джип». Это был почти обычный газик, только колеса у него были чуть крупнее, и сидел он на них чуть выше, отчего и казался больше. У джипа был откидной верх, и Саша любила, когда встречный ветер трепал ее волосы, и приходилось повышать голос в разговоре с папой — все это было так… так необычно, так здоровско, так по-взрослому.

Когда Саша закончила седьмой класс, папа решил научить ее управлять своим джипом — разумеется, втайне от мамы. Но учить Сашу не пришлось — папа посадил ее за руль, сказал, что нужно сделать, Саша сделала и поехала. Как ни в чем не бывало — словно она умела управлять машиной всегда. С тех пор папа доверял ей свой джип в любых самых дальних маршрутах — он сидел рядом, справа от своей дочери, и только подсказывал направление.

В поездках они много говорили. Говорили о жизни: о папиной работе и о Сашиной школе, о друзьях, о мечтах. Но больше всего Саша любила слушать папины рассказы о прошлом: о его детстве, юности, о том, как он встретился с мамой и как они полюбили друг друга.

* * *

Сашин папа родился перед самой войной на Кубани. Помнит он себя лет с трех-четырех, когда уже был воспитанником детдома: много детей и несколько взрослых, постоянно указывающих, что делать и куда идти, всегда хочется есть и непонятно — что это и для чего они здесь.

Позже мальчику объяснили, что идет война, что он ехал с мамой «в эвакуацию», что поезд разбомбили и мама умерла от ран, не приходя в себя. Поскольку никакой поклажи с ней не было, то и документов не оказалось — вероятно, все пропало в огне. Ни отыскать родных, ни установить даты рождения не удалось, потому что от их деревни ничего не осталось, а из уцелевших под бомбежкой поезда никто не знал о мальчике и его маме, кроме того, что были они из Владимировки.

На маечке мальчика было вышито: «Боря» — и больше ничего. Никто даже не знал, его ли это маечка, а стало быть — его ли это имя. Но мудрить не стали, дали ему имя Боря, отчество Владимирович, а фамилию подсказала природа: была тихая солнечная осень, с деревьев падали неиссякаемым потоком золотые листья, устилая двор школы, в которой расположился импровизированный приют для эвакуированных и осиротевших детей.

Слушая этот рассказ, Саша крепилась, как взрослая, но если в одиночестве ей хотелось иногда поплакать, она рисовала в своем богатом воображении картины папиного детства и, обливаясь горючими слезами, начинала жалеть его — выросшего без ласковой и красивой, как у нее, мамы, без доброго и сильного, как у нее, папы. Жалела она и всех остальных детей, хоть и представить себе по-настоящему не могла, как это так: есть ребенок, а мамы с папой у него нет, хочется кушать, а кушать нечего. Она оплакивала всех сирот на свете, но больше всего — маленького мальчика по имени Боря Листопад.

Когда Боря подрос и окончил школу отличником с единственной четверкой в аттестате по пению, его отправили в одну из столиц огромного Советского Союза, в большой красивый город, учиться в институте на агронома. Так он захотел.

Он жил в общежитии, учился и работал ночным сторожем на стройке. А строек в то время было великое множество: город, как и всю страну, отстраивали почти заново после войны.

Однажды в библиотеке Боря познакомился с девушкой, и она ему очень понравилась. Девушка не слишком горячо отвечала на его ухаживания, объясняя свою сдержанность тем, что ждет из армии жениха.

Для Бори это было святым, и он предложил девушке дружбу, всяческую помощь и защиту ровно до тех пор, пока не вернется ее возлюбленный. Девушка приняла его благородное предложение, и они стали друзьями. Они вместе занимались в библиотеке — девушка училась на фельдшера, — ходили в кино и на танцы в парк. Часто они уезжали в выходной за город на целый день, прихватив термос с чаем и бутерброды, бродили по полям, по лесам, наслаждались природой и говорили обо всем, что приходило на ум, что волновало их глубокие и чуткие души.

Прошло время, возвратился из армии девушкин жених, и Боря не без сожаления отошел в сторону. Он стал больше работать и основательнее изучать свои любимые предметы, чтобы иметь как можно меньше свободного времени.

Потом он блестяще защитил диплом агронома и получил распределение в новое опытное хозяйство в пригороде столицы. Там ему предоставили и скромное жилье: часть дома, состоящую из комнаты и маленькой кухоньки, разделенных печкой. Что особенно понравилось новому жильцу, так это наличие у печи второй топки — со стороны комнаты. По вечерам перед сном он садился у приоткрытой дверцы, смотрел на догорающий огонь и вспоминал свою бывшую подругу. Он думал о том, как здорово было бы сидеть здесь вместе с ней, разговаривать, или молчать, или читать друг другу понравившиеся книги. Но теперь у нее своя семья, а значит, нечего и думать о ней. И он укладывался спать. Но все равно думал и думал о замечательной девушке, с которой когда-то ему было так хорошо, так легко, так интересно.

Осенью пришла повестка в армию. Боря долго боролся с собой, но все же решился и отыскал ту, которую никак не мог забыть, — осторожно, чтобы не помешать ее семейному счастью. Оказалось, что она все еще не вышла замуж за своего жениха, а по какой причине, не объяснила. Она обещала ответить Боре, если он захочет написать ей письмо по старой дружбе, и дала адрес своей тети.

Боря написал. Девушка ответила.

Боря писал ей почти каждый день. Девушка отвечала одним письмом на несколько Бориных — по мере получения их от своей тети, удивлявшейся такому обилию корреспонденции.

Боря описывал в подробностях службу на Камчатке, красоты этого далекого сурового края, а девушка писала ему о своей работе и о том, как строится и хорошеет их город. И ни слова о женихе и отношениях с ним — что, честно говоря, очень устраивало старшего сержанта, а потом и лейтенанта срочной службы пограничных войск. Порой он даже забывал о существовании еще кого-то в жизни своей подруги — правда, не настолько, чтобы написать ей о своей любви…

Да, он любил ее. Любил давно — и столь же верно и без сомнений, сколь тайно и безнадежно.

Три года прошли незаметно, хоть и без отпусков. Боря вернулся в ставший своим, родным и любимым город, но девушки в нем не было. Перед самым его возвращением она написала, что должна уехать на несколько месяцев — куда и зачем, не сообщила, добавив только: «Я тебя найду».

Борис Владимирович сразу приступил к работе и ушел в нее с головой, потому что собирался посвятить ей всю свою жизнь и все свои силы.

Настала зима. Красивая, мягкая и пушистая — не то что пронизывающие влажные холода с колючими океанскими ветрами. Поскольку зимой в полях и садах работы почти не было, Боря, скучая по природе, по ее каждодневно переменчивым красотам, уходил в воскресенье на лыжах — куда глаза глядят.