– Наоборот, – сказал Николо. – Я понимаю. Очень хорошо. Я верю в традиции. – Он помолчал, тщательно подбирая каждое слово. – И верю, что вы сослужите своему банку плохую службу, если не выслушаете меня.

Николо готов был поклясться, что Джеймс ухмыльнулся.

СКБ-банк всегда существовал как семейное дело. Вот только Блэку уже девяносто лет, а его единственный наследник еще учится.

К тому же это девушка.

Николо был уверен, что для Джеймса Блэка эта традиция была связана с наследником, а не наследницей. Старик никогда не скрывал своего скепсиса по поводу женщин в бизнесе.

Это единственное, в чем мы сходимся, заключил Николо, выходя из душа. На этом и будет построена беседа во время их встречи в понедельник утром.

Женщины слишком эмоциональны. Непредсказуемы и недисциплинированны. Они хорошо справляются с ролью ассистенток, даже иногда глав отделов, но руководить крупной компанией?

Нет. По крайней мере, до тех пор, пока наука не откроет способ, с помощью которого женщины смогут контролировать гормональные скачки настроения и эмоций.

Женщины не виноваты – такова жизнь.

Именно этот факт, подумал Николо, облачаясь в серые фланелевые брюки, черный кашемировый свитер и мокасины, и есть тот самый туз у него в рукаве.

Николо – единственный инвестор, который мог бы позволить себе купить СКБ. Значит, Блэку ничего не остается, кроме как согласиться на условия сделки, если, конечно, старик не хочет, чтобы его детище поглотила какая-нибудь крупная корпорация.

Николо был единственным спасением для СКБ, и оба они знали это. Именно поэтому секретарь Блэка позвонил на прошлой неделе и сообщил, что его босс согласен на короткую личную встречу.

– Конечно, – ответил Николо спокойно.

И все же, повесив трубку, он не смог сдержаться и победно потряс кулаком.

Встреча означает только одно: Блэк признал свое поражение и продаст свою долю. О, без сомнения, старик заставит его прежде поплясать на раскаленных углях, но это ведь стоит того?

Николо надел кожаную куртку и вышел из номера.

Он не станет перед ним танцевать, а лишь будет двигаться в такт музыке. Просто умаслит старого мерзавца, не более того. И «Стаффорд-Колридж-Блэк» станет его. Неплохо для парня, выбравшегося из нищеты, заключил Николо и вызвал лифт.

Дождь прекратился, но небо было серым и грустным.

Портье поймал такси.

– Лексингтон, шестьдесят три, – назвал адрес Николо.

Он встречался с друзьями в истсайдском клубе. Все трое связались вчера по Интернету и договорились провести вместе немного времени.

Троица приятелей обычно собиралась где-нибудь за обедом и вспоминала старые времена. Николо с нетерпением ждал встречи. Он, Демиан и Лукас знали друг друга давно. Они познакомились тринадцать лет назад в баре общежития Йельского университета. Трое восемнадцатилетних юнцов из трех частей света.

Они выжили в жестоком мире. И остались хорошими друзьями. Сейчас они виделись не так часто, но их дружба от этого совершенно не пострадала. Они все еще были лучшими друзьями.

И холостяками. Так хотели все трое. Кстати, начинали они вечер с одного и того же тоста.

– Жизнь коротка, – обычно заявлял Лукас.

– А женитьба на века, – добавлял Демиан.

– Свобода, – вставлял свое слово Николо, – свобода, джентльмены – это все!

Николо улыбался, когда такси остановилось у здания «Истсайд-клуба».

Там не было развлечений. Не было вывески для заманивания посетителей. Членство получали только по рекомендации. Клуб был создан для тех, кто ценил анонимность и мог позволить себе такое дорогое удовольствие.

Это место, однако, не было претенциозным или пафосным. Желающие могли размяться на тренажерах или поплавать в бассейне. Были и боксерские груши, чтобы снять стресс. Но никакой громкой музыки и шумных компаний.

Главным преимуществом клуба было то, что он предназначался только для мужчин.

Женщины отвлекали внимание. Иногда просто позарез требовалось побыть вдали от этих созданий.

Николо порой думал, что в его жизни было слишком много женщин. Они плакали, расставаясь с ним, потому что не хотели терять «отменную добычу», как однажды назвала его за глаза одна из дам.

– Добрый вечер, мистер Барбери. Рад снова вас видеть.

– Джек, – кивнул Николо, проходя в VIP-зал.

У него были деньги. Личный лайнер. Машины. Он владел лыжным кортом в Аспене и поместьем на побережье океана в Мастике, домом в Париже и, конечно, замком в Риме, который предположительно был подарен семье Барбери самим Юлием Цезарем.

Так всегда говорила прабабушка.

Конечно, больше, похоже, что замок достался им после распада империи, но Николо никогда не переубеждал прабабушку. Он любил старушку, как никогда не любил никого в своей жизни. И гордился тем, что успел заработать свой первый миллион и отреставрировать замок до ее смерти.

Ему нравилось доставлять прабабушке удовольствие. Ему вообще нравилось доставлять женщинам удовольствие.

Только когда они заговаривали о Будущем, о Важности Стабильности и так далее, Николо ощущал тяжесть ответственности, которую женщины на него возлагают, и расставался с ними. Вопрос, что для него важнее: женское счастье или отсутствие обязательств, он давно решил в пользу последнего.

На вечер? Конечно. На неделю? Да. Даже на месяц. А лучше на два месяца. Проклятье, Николо Барбери не из тех, кто прыгает из одной постели в другую…

Интересно, какова была бы женщина в черной замше? Неистовая тигрица? Или Снежная Королева?

Николо повесил куртку в шкафчик.

Не нужно быть психологом, чтобы понять, что эта женщина не будет тигрицей. Хотя с хорошим любовником в постели, возможно, все.

У нее такие тонкие черты лица. Потрясающие глаза. Нежные губы…

Фантастика.

Но Николо не собирался больше думать о женщине, которая наткнулась на него и которую он никогда больше не увидит. Никаких отвлечений. Никакого секса. Не в эти выходные.

Он должен сосредоточиться на встрече в понедельник.

Николо переоделся в спортивную форму и кроссовки.

Спорт сейчас как раз то, что нужно.

Зал был почти пуст. Неудивительно. В субботу-то вечером. На беговой дорожке – одинокая фигура. Демиан.

Николо усмехнулся и пристроился рядом.

– Что-то ты бежишь как черепаха. Постарел?

Демиан, которому шел тридцать второй год, как и Николо, наградил друга пренебрежительным взглядом.