Александр Александрович? — Динамик соседнего компьютера ожил неожиданно. — А ведь все еще можно вернуть.

Я вздрогнул от чужого голоса с едва заметным механическим акцентом и повернулся к соседнему монитору.

— Кто ты? — Я хрипло прокаркал пересушенным горлом вопрос и потянулся к минералке, стоявшей невдалеке, выгадывая немного времени на раздумья. Из компьютера по видеосвязи на меня смотрело холенное улыбающееся лицо. Смутно знакомое и похоже мельком мне где-то уже встречавшееся лицо. Не люблю просто запоминать бесполезных или не интересных мне людей.

— Я Джон Карпентер. — Представился мне мужчина и открыл рот что бы продолжить свой монолог. А я тем временем виртуально хлопнул себя по лбу. Конечно же. Со мной на связи владелец и управляющий «Интеллект Систем». Самый богатый и влиятельный человек планеты, по мнению западных таблоидов. И еще разработчик и производитель систем искусственного интеллекта на основе квантовых нейросетей. Единственный владелец условно рабочей технологии телепортации, но это только на уровне слухов. И, по-моему, я знаю зачем он со мной связался. Причем лично.

— Я не просто обеспечу вам все возможности для работы, но и готов …. — Что американец хотел мне предложить дальше слушать не стал, да и не хотел, если быть совсем точным в определениях. Туго натянутые в последние время нервы внезапно со звонким звуком лопнули и я принял для себя окончательное решение, которого боялся и откладывал на потом в последние дни.

— Нет. — Оборвал бизнесмена грубо и на полуслове, но я, наверное, стал слишком стар, чтобы играть в политику и сохранять на своей морде ленивое и насквозь лицемерное выражение вежливости.

— Но почему? — Не поддельно удивился категоричности моего отказа Джон. — Условий лучше, чем, я вам не предложит никто на этой планете.

— Скажите. — Несколькими кликами мышки я вывел в угол трансляции картинку толпы, радостно разносившей Кремль. — Это ведь вы устроили?

Джон на долю секунды нахмурился и наконец-то прекратил улыбаться. Всегда бесила тупая привычка людей ходить с натянутой на морду дежурной ухмылкой под собой не обозначающей ровно никаких искренних эмоций. Хочешь смеяться — радуйся. Плакать — рыдай, но зачем возводить при этом привычку к лицемерию во главу угла?

— Профессор. — Несколько секунд американец собирался с мыслями и начал осторожно подбирать слова. — Поймите, просто прогрессивная часть вашего общества устала жить при тирании и выбрала новый путь к демократии и светлому …

Вот тут я не выдержал и заржал. Причем смеялся искренне. Практически как в детстве. До колик в животе и едва ли не полной остановки дыхания. С трудом остановился только через несколько минут, когда закололо где-то в груди. Так, наверное, просто прорвалась наружу истерика. Последние недели все же выдались слишком напряженными для интеллигентного ученого, до этого толком не видевшего реальной жизни. Страшно наблюдать крушение своей Родины и быть абсолютно бессильным что-либо изменить. Понимая при этом не малую долю собственной вины во всем ныне происходящем.

— Спасибо. — Вытерев выступившие от истеричного смеха слезы я поблагодарил побагровевшего от возмущения американца, так и продолжавшего висеть по другую сторону экрана.

— За что спасибо? — Джон все-таки смог успокоиться и сквозь зубы постарался перевести не удачный для него разговор в другую плоскость. С мультимиллиардером, наверное, уже очень давно никто так не разговаривал. Но я ему был очень нужен. Точнее не я, а изобретенные мной кубиты и поэтому он был готов стерпеть даже мое хамство. Какое-то время. Ровно то, что понадобиться его людям для захвата моей тушки в относительной целости и желательно с возможностью искренне сотрудничать с добрыми дяденьками в белых халатах и набором палаческих инструментов для стимулирования максимально искреннего желания с моей стороны.

— Как за что? — Я даже мельком удивился такой непонятливости собеседника. — Такой виртуозной лапши, старательно навешиваемой мне на уши, я еще в своей довольно долгой жизни не слышал. Вы не пробовали пойти в комики-стендаперы? Цены бы вам там не было. Денег, конечно, не так много заработаете, но вот популярность у вас была бы просто бешенная.

Мой собеседник с другой стороны экрана глухо выдохнул, сдержав бушующую внутри него ярость и продолжил уже вполне ровно, наконец окончательно убрав с физиономии приклеенную искусственную улыбочку. Которая меня выбешивала едва ли не больше слов собеседника.

— Слушай меня сюда, Жигарев. — Англосакс перестал притворяться и начал говорить серьезно. Кстати его новый автоматический переводчик выше всяких похвал — только по движениям губ можно было понять, что собеседник общается со мной на привычном ему английском.

— Я — само внимание. — Я не спеша выдернул пробку у бутылки дорогого коньяка и накапал себе в бокал запрещенные мне врачами сто грамм чуть густоватой, качественной жидкой отравы. Что-то мне подсказывало — вред алкоголя, сокративший мне жизнь на энное количество теоретических месяцев или недель, совсем не скажется в худшую сторону на моем дальнейшем существовании. Вернее, попросту не успеет этого сделать, ведь я и без того вряд ли переживу этот вечер. А вот если меня захватят живьем…. Лучше мне сдохнуть самой страшной смертью, мучительной смертью, но не допустить такого исхода. То, как из меня будут вытрясать все данные о моей разработке, заставит самого дьявола пустить слезу жалости. Ведь даже ему не сравниться в жестокости и изобретательности с акулами капитализма, почуявшими большие деньги — а моя технология даст им… Да почти всё, что только могут пожелать денежные мешки на вершине мира. И в первую очередь — дополнительные годы жизни, единственное, чего не купить за деньги.

Что бы мне сейчас не пообещали, какие бы золотые горы не сулили, это всё лишь ложь. Обман, призванный заманить в ловушку глупую дичь, заставить её сунуть лапу в медвежий капкан, не более того. Как создатель и разработчик технологии прямого управления энергией человеком я всегда буду опасен врагам и конкурентам, всегда буду возможным фактором нестабильности. А большой боссы, заправляющие финансовыми потоками планеты и олицетворяющие власть над планетой, очень не любит нестабильность и лишние риски. От них, знаете ли, недалеко до революций, падений рынка и даже риска личной гибели.

Рано или поздно мое личное могущество могло бы достичь тех пределов, при которых держать меня под контролем они уже не смогут и поэтому договориться полюбовно с ними не выйдет. Теоретически, конечно. Но я совсем не отказываю Карпентеру в умении мыслить на годы вперед, предполагая дальнейшее развитие ситуации. Он конечно тот еще высокомерный сноб, но и очень умный человек при всем этом, мало чем уступающий мне в интеллекте. Если вообще во многом не дальновиднее и хитрее. Да взять хотя бы вопрос полного