К чести лорда паладина надо сказать, что вопреки законам гостеприимства он и не подумал предлагать своему гостю понравившуюся тому служанку. Честь и хвала за это лорду. Но на то, что я собираюсь сделать, такая мелочь никак не повлияет.

Кристиан Рравеш стоит на лестнице до тех пор, пока его гость не уходит, а затем, снова не удостоив меня взглядом, идёт наверх.

Фух. Кажется, мне в очередной раз повезло, хвала богине! Вряд ли он даже рассмотрел моё лицо, максимум – запомнил приметный цвет волос, но это-то можно изменить и без магии, хоть и муторно. Я бы и сюда не сунулась со своим родным и слишком светлым, но проклятый Айгор не оставил мне времени…

Следующим утром я специально пришла чуть позже, чем оговорено, рискуя навлечь на себя недовольство экономки, зато гарантировано избегнув встречи с хозяином дома. Впрочем, как бы госпожа Марийка на меня ни злилась, уволить она меня не смогла – по какому-то невероятному стечению обстоятельств вчера поздно вечером экономка оступилась и сломала ногу. Я ни при чём. Честно. Магия метаморфов замкнута на них самих, нам недоступно никакое воздействие на других людей, так что даже просто сглазить я и то её не могла. И масло на лестнице точно не проливала. Чудеса, да и только. Не иначе как богиня и в самом деле играет на моей стороне.

Экономка торжественно страдала в кресле, заливая боль от ускоренной регенерации большим количеством какой-то жидкости, подозрительно похожей на коньяк, а мне кроме обязанностей по уборке дома достался ещё целый вагон поручений. При этом уборки в покоях лорда среди списка заданий не было. Бдит, старая грымза… ну да ничего. После такого количества коньяка, она и завтра будет ни на что не годна, а не убирать в покоях хозяина более одного дня подряд – это уже совсем дно для уважающей себя домоправительницы.

Я поворчала для порядка, принимая список дополнительных обязанностей, и госпожа Марийка, морщась и обзывая нынешнюю молодёжь всякими разными словами, обещала доплатить. Так-то лучше. Люди доверяют тем, кого пришлось уговаривать, куда больше, чем тем, кто сам предлагает.

Одно из поручений экономки – вот честное слово, кажется, она выдала мне свою недельную норму, ни за что не поверю, что всё это пожилая женщина успевала за отведённые мне полдня – привело в торговые ряды, причём, далеко не самого высокого уровня. Подозревая госпожу Марийку во всех грехах сразу: от желания сварить приворот и выйти замуж за хозяина – а что, было бы смешно, так паладину и надо, просто потому что он паладин, до покушения на отравление короля, я всё же зашла в указанную лавку, назвала номер, который мне сообщила экономка и забрала дурно пахнущий бумажный пакет. Дурно – это для метаморфов, человек вряд ли что почувствовал бы, мне же хотелось выбросить неприятную ношу как можно дальше. Понюхать бы в изменённом состоянии – я могла бы сказать куда больше.

Среди людей бытует неверное мнение, что у метаморфа тысячи ипостасей. Нет, всего две. Своя, первоначальная, и вторая – изменённая и изменяющаяся. И вторая куда чувствительнее, быстрее, выносливее и сильнее… и заметнее для всех охотников на нечисть, с какими бы целями они ни охотились: убить или приручить.

Мы с пакетом, стараясь сохранять дружественный нейтралитет – я его несу, но как можно дальше от себя, а он не вырывается, уже проделали половину пути, когда богиня послала мне испытание.

– М-м-мяу!!! – не услышать этот отчаянный вопль было невозможно. Как и звонкий заливистый лай и не менее звонкий гогот.

Я знала, что увижу, ещё до того, как вывернула из-за угла. И точно. Парни лет пятнадцати-шестнадцати, богато одетые, праздно шатающиеся и, кажется, несмотря на ранний час, принявшие на грудь подобно госпоже Марийке. Один из них держит за шкирку маленького рыжего котёнка, держит на вытянутой руке, а снизу беснуются собаки. Две злобных псины… Вокруг зеваки. Кто-то смотрит с жалостью, кто-то с жадным любопытством, но вмешиваться всем не по рангу. Да и ради чего? Вот и стоят, молча глазеют. Вздохнув, ставлю пакет в сторону. Не будь свидетелей, я бы просто убила этих троих. Для метаморфа сделать свою руку острейшим кинжалом – легче лёгкого…

– Господа, отдайте его мне! – я смиренно прошу, проклиная про себя зевак. Ничего. Если не выйдет спасти, я всех вас запомнила. Найду и убью, пусть и не сразу. На память не жалуюсь.

– Отдадим. После собак, – скалит зубы и громко смеётся долговязый невзрачный парень. Ему кажется, что он хорошо пошутил. Я отмечаю сутулые плечи, суетливые движения… изо всех сил старается выглядеть не тем, кто он есть. Он и сейчас стоит здесь не по злобе, а по глупости, но я не пастырь, чтобы прощать идиотов.

Заводила – тот, кто держит котёнка – рыжий, крепкий, но невысокий парень, скользит по мне оценивающим взглядом.

– За поцелуй, – наконец, говорит он. И показывает, что целовать его надо где-то пониже ремня на штанах.

Теперь я кляну себя последними словами. Вот что стоило, заслышав шум, сменить ипостась и выйти уже в другом облике. А если бы ещё пакет где припрятала, глядишь, и вообще можно было бы прикончить их прямо тут. Ну пошумел бы город пару недель, что бесчинствует оборотень, походила бы в родном облике, который не фонит и который никто ни в чём не подозревает… теперь же мой родной облик видело слишком много людей, а я очень хочу жить. Настолько, что даже к паладину вон полезла…

– Господин шутить изволит? – тяну время, не зная, что предпринять. Одновременно делаю шаг вперёд – быть поближе. Подхватить, если бросит. Кошачий вой рвёт душу, сжимаю кулаки. Человеческий бог явно некоторых своих подопечных недоделал. И, хочу заметить, что процент брака у человеческого бога крайне велик! Мог бы сосредоточиться на качестве, а не на количестве…

– Господин оказывает тебе милость, – отзывается рыжий, кажется, уже и в самом деле настроившись на новое развлечение в виде так кстати подвернувшейся служаночки.

Я протягиваю руку и забираю котёнка. Рыжий детина ухмыляется, собаки принюхиваются с недоумением – не могут понять: то ли напасть, то ли бежать прочь. По запаху я типичный человек, но, видимо, есть ещё какое-то чувство, которое порождает в собаках смутное беспокойство. Впрочем, вряд ли этого хватит, чтобы они отступили.

– Не хочешь целовать, будешь вместо котёнка! – щурится заводила. – Ату!

Я срываюсь с места раньше, чем он договорил. В собак летит пакет с дурными травками, надеюсь, отобьёт нюх и поубавит им энтузиазма, я же со всех ног бегу по улице, прижимая к груди несчастного котёнка.

Слышу, как собаки жалобно скулят и фыркают, то ли и в самом деле потеряв нюх от травок, то ли благоразумно рассудив, что связываться с человеком, и ещё вопрос с человеком ли – совсем не то, что с беспомощным котёнком, что бы там глупый хозяин ни приказывал… В любом случае, у них и у меня прекрасное алиби в виде на редкость вонючих травок. Я уже завернула за угол, когда рыжий опомнился:

– Собак моих попортила, дрянь?! – донеслось мне вслед. – Ну я тебя!..

Торопливые шаги трёх пар ног. Я чуть притормаживаю перед следующим поворотом, чтобы господа не утратили ориентир. Если эти дурачки так и будут сбивать себе дыхание, сотрясая воздух бесполезными приказами и не очень-то искусными ругательствами, придётся вообще на шаг перейти. Кто ж так гонится? Мне что, упрашивать их пойти за мной?.. Ну же, давайте, слабаки. Всего-то несколько сотен шагов надо пробежать… и желательно бежать достаточно быстро и азартно, чтобы не понять раньше времени, куда я вас веду.