— Да слушай ты этого балабона! — не выдержал Илья, и вступил в полемику, — ты же Кольку знаешь! Слышал звон, да не знает, где он! Ну конечно, на бензине, да только не на 87-м, как обычно, а на 96-м. Там какая-то особая модификация двигателя стоит, — он наморщил лоб, припоминая слова, услышанные им от инженеров из НИИ ВВС, осматривавших трофей, — ДБ-605, АэС, что-ли… Плюс к этому система форсирования — вот она-то как раз на водно-метанольной смеси и работает. Там ещё за спинкой сиденья, эти техники говорили, специально для неё 115 литровый бачок смонтирован. Так вот, самое-то главное! — Илья замолк, и обвёл всех глазами, чтобы убедиться, что все его внимательно слушают, — Так вот: если эту хреновину включить, то мощность мотора сразу увеличивается: с 1475 аж до 2000л. с! Представляете?!

— Это что, тоже техники тебе об этом сказали? Они-то откуда эти цифры знают? — скептически спросил старший лейтенант Авдеев.

— Мне-то они об этом ничего не говорили, это я случайно услышал, как они промеж себя эти цифры обсуждали. Шелестов-то, особист, фрица этого, ну, которого Андрюха с Огоньком в мессере привезли, допросил. А немец-то техник, он мно-о-ого чего про этот мессер рассказал. Вот отчётик-то видать, этим спецам из Москвы и пригодился!

— Так вот почему они меня догоняли, — Андрей задумчиво почесал кончик своего носа, повернулся к своему стрелку: — Агнюша, уловила?

Она кивнула:

— Ага! У них, видать тоже этой штукой самолёты были оборудованы, и они её включили, а мы-то с тобой не знали, где это форсирование включается. Мы даже о его наличии и не подозревали!

— Вот-вот! А я-то голову тогда ломал: вроде и газ уже на максимум втопил, и со снижением иду, а они гады, догоняют и догоняют, и главное, так быстро!

— Они ещё сказали, что эту систему форсирования нельзя дольше, чем на 10 минут включать, а потом требуется 5-минутный перерыв: движок, видать, перегревается! — добавил Илья.

— Так они примерно столько нас и гнали, минут 10, так, Агнюша?

Она согласно кивнула.

— Это что ж получается? — опять подал голос Николай, — этой тварь за 10 минут 115 литров спиртяги выжирает?

Все заржали.

— Ну, почему за 10? Сказано же 10 минут работы, 5 минут перерыв. А потом, опять можно, ещё 10 минут, — подал голос молчавший до сих пор сержант Веселовский.

— Ну, за 20 минут! Велика разница! — Коля поднял глаза к небу, и стал шевелить губами, что-то подсчитывая в уме, — это выходит…. Это выходит… почти по 6 литров в минуту! Или так: литр за 10 секунд! Во жрёт тварь, а?!

Все опять весело зареготали. Когда проржались, старший лейтенант Авдеев подытожил:

— Да, ребята, смех смехом, а представьте, если эти форсированные мессеры в массовую серию пойдут? Тяжелёхонько нашим истребителям придётся… Да и нам тоже.

— Да мне вообще пох, какая там у него скорость! — засунув руки в глубокие карманы своих галифе, спокойно ответствовал старший сержант Никишин, — мне главное, чтобы он у меня на мушке оказался, а уж там… Правильно я говорю, Огонёк?

Агния, улыбаясь, молча кивнула.

***

Благодаря усилиям Агнии его рана на ноге заживала удивительно быстро — он уже вовсю ходил по аэродрому, часами пропадал у своего нового самолёта, изучая новую матчасть, внимательно прислушиваясь к словам сослуживцев: капитан Миронов и старший лейтенант Кутеев уже успели облетать новинку, и делились впечатлениями:

— Ну, что сказать? — неразговорчивый Слава Миронов скупыми, точными фразами обрисовывал ситуацию: — мощь огня, конечно, большая, это факт. Но темп стрельбы гораздо меньше. И отдача во время стрельбы такая, что кажется, будто самолёт в воздухе останавливается. И отказы случаются.

— Во-во! — подхватил Илья, — у меня после десятка выстрелов сегодня левую пушку заклинило, осталась только правая. Пробовал стрелять, куда там! — он безнадежно махнул рукой, — отдачей разворачивает так, что как будто за правое плечо кто-то рывками дёргает! Прицельно стрелять из одной пушки вообще невозможно! В белый свет, как в копеечку! Ну, а так вообще: сила, мощь!

Наслушавшись товарищей, насмотревшись на свою новую машину, поприставав к оружейникам с техническими вопросами касательно новых пушек, Андрей, наконец, утомился, и они пошли с Агнией на очередную перевязку в медчасть.

Какая-то неоформившаяся мысль назойливо стучалась у него в голове. И он никак не мог её сформировать. Что-то надо было спросить у Агнии, но… чёрт, забыл! Но ведь что-то хотел… вот, вспомнил!

— Слушай, он повернулся к ней, — а ведь, когда мы угнали этот мессер, ведь тебя же не тошнило! Помнишь?! И даже, когда в конце, когда с этими двумя пришлось схлестнуться, я на нём петли крутил, даже тогда тебя не тошнило, ведь так?

— Так, — она согласно кивнула.

— Так значит, всё у тебя прошло? Тренировки, значит помогли?

(Андрей каждый день минут по 15 мучал девушку, заставляя её тренировать вестибулярный аппарат; она эти занятия не любила, не видя в них особого толка).

— Да нет, Андрюш, тут немного другое. В общем… — она запнулась, и выдала на этот раз нечто совсем «новенькое»: — я стала смотреть вперёд твоими глазами.

— Э-э-э… чего-чего? — от неожиданности Андрей аж остановился.

— Я… понимаешь, я долго думала над этой проблемой, и уж извини меня, долго копалась в твоей голове, пока ты спал, в поисках ответа. И я нашла его, и я попробовала, и у меня всё получилось, представляешь?!

— Да что ты сделала-то? — Андрей, глядя ей в глаза, мягко взял ладонями её за плечи.

— Я привязалась к твоим мыслям и к твоим глазам.

— Час от часу не легче, — Андрей выдохнул и помотал головой, — объясни по-человечески, ради Бога!

— Помнишь, как ты в апреле 41-го встретил своего одноклассника, у него ещё фамилия такая смешная была — Ветрогонов?

— А, да, помню! Петька! Он тогда на «Эмке» ехал! Он же на шофера выучился и кто-то из родственников его личным водителем какой-то шишки устроил. Он ещё хвастался, как много у него свободного времени теперь, и как он лихо шоферить умеет.

— Вот, вот! А помнишь, как вы поехали кататься, и он тебе порулить дал? А потом ещё долго тебя возил на машине?

Андрей кивнул.

— Так вот, может ты и забыл, но когда он тебя катал, то тогда тебя очень здорово тошнило. Правда, ты виду не показал. А вот когда ты сам за баранку сел, то всё у тебя прошло.

Андрей нахмурился, силясь припомнить обстоятельства тех давних уже событий, потом посветлел лицом:

— Да, верно, так и было! И что из этого?

— А вот что: водителя, то есть того, кто управляет машиной,