— Да… Надеюсь, скоро можно будет поднять в воздух вертолёт для разведки.

Спустя час волны улеглись, небо расчистилось, засверкало низко висящее над горизонтом, не заходящее круглые сутки солнце. С кормы «Академика Вернадского» взлетел вертолёт. Поднявшись высоко вверх, он принялся искать выход из этого лабиринта, проносясь кругами над сине-белой мозаикой, состоящей из лент воды и огромного количества айсбергов.

***

Вся эта суматоха, царившая в последнее время на борту судна, совершенно не волновала одного мужчину, который неподвижно сидел за столом в своей каюте, смотря в иллюминатор. Человек этот был очень похож на бомжа-алкоголика: он не стригся и не брился несколько лет. Длинные тёмные волосы с серебряными нитями свисали ему до середины спины. Такая же длинная жёсткая борода «лопатой» и усы, полностью закрывшие губы не могли скрыть впалые от продолжительного голодания щёки и обострившиеся скулы. Одет он был в морской бушлат, из рукавов которого выглядывали худые руки. Кисти замотаны бинтами. Трудно определяемый из-за бороды возраст — от тридцати до пятидесяти. Каюту наполнял тяжёлый запах его давно немытого тела.

Человек, наконец, оторвал взгляд от огромного айсберга, дрейфовавшего неподалёку и искрившегося под лучами солнца. Он встал, кое-как ухватил сжатыми в кулаки руками большой грязный чехол, положил его на стол. Зубами открыл замки, открыл и… внезапно навзрыд заплакал.

В кейсе лежали остатки акустической гитары. Дека была в хлам разбита, на мокром и разбухшем от морской воды грифе соплями висели струны, всё ещё вдетые в нижний порожек. Человек положил руки на обломки, нежно провёл ими по грифу.

Немного отдышавшись, мужчина резко вытер слёзы, с трудом открыл карман, извлёк оттуда толстую школьную тетрадь, зубами открыл на середине, прижав запястьем. Вода смыла тексты песен с аккордами, коряво написанные когда-то давным-давно подростковой рукой. Насквозь сырая, посиневшая бумажная страница легко разорвалась от неловкого движения. Мужчина тяжело вздохнул, закрыл тетрадь и снова уставился в иллюминатор.

Вряд ли он смог определить, сколько времени прошло, прежде чем люк в каюту отворился. Вошла маленького роста женщина лет пятидесяти в белом халате, а следом за ней — Александр Александрович. Женщина подошла к спасённому, чтобы осмотреть кисти его рук. Капитан, он же руководитель научной экспедиции, молча уселся на койку, сцепив руки в замок на округлом животике. Женщина встала рядом.

— Что же вы так упорно молчите? Есть что скрывать? — спросил Сан-Саныч. — Впрочем, давайте попробуем ещё раз. Do you speak English? Нет? Parlez-vous français? Ммм, Sprechen Sie Deutsch? Может, иврит, хинди? арабский? Чёрт, да вы же явный европеоид! Не папуас, не азиат, не бушмен, не индеец! Si parla in italiano?

Спасённый никак не реагировал, глядя в иллюминатор, ни словом, ни вздохом, ни единым движением не выдавая того факта, что был он русским. Человеком, к которому изначально обращались на родном языке.

— Нина, осмотрите его руки. Не понимаю, почему он молчит. Товарищ, это — врач, зе доктор! Она вам поможет, — отчаянно жестикулируя обратился к незнакомцу учёный. — Блин, глухонемой что ли?

Вместо ответа мужчина медленно протянул руки врачу. Женщина в белом халате подсела ближе. Она осторожно сняла повязки, осмотрела волдыри и отёки. Пострадавший сморщился, подавив стон.

— Ну, что же, состояние стабильное, прогноз, в целом, хороший. Обморожение поверхностное, о гангрене и ампутации речь не идёт.

Врач налила чуть тёплой воды из чайника, погрузила поражённые конечности в тазик, стараясь не прорвать волдыри. Дала таблетку аспирина, аккуратно забинтовала пальцы и ладони.

— Это всё, что я могу для него сделать.

— Спасибо, Нина. Вы можете идти.

Врач кивнула, открыла люк и едва не столкнулась с парнем, который в этот момент намеревался войти в каюту. Парень этот был молод, высок и худ, как палка. На его хищном носе блестели очки в тонкой оправе. В руках он держал ноутбук. Больше всего парень походил на аспиранта или младшего научного сотрудника, который ещё только собирался защищать свою научную работу.

— Ну, как дела, Александр Александрович? Сказал наш гость хоть что-нибудь?

— Нет, Вань. Молчит, как рыба об лёд. Сидит и пялится на айсберги. Ума не приложу, как он оказался на льдине без полярной экипировки, в лохмотьях обычной одежды и абсолютно бесполезным музыкальным инструментом, из которого разве что костёр развести можно. И то — поможет ненадолго. На туриста не похож, на учёного или путешественника — тоже. Ни документов, нихрена ничего нет при нём. Простите меня за мой французский.

— Давайте, я ему ноут предложу. Может, напишет что-нибудь.

Но спасённый покачал головой, отмахнулся от лэптопа ссутулился и не произнёс ни звука.

— Вот что ты с ним будешь делать? — хлопнул себя по коленке Сан-Саныч. — Без документов его ни один порт не примет. Возить его на «Академике», покуда от старости не умрёт? Или проще выкинуть за борт? Ведь, как говорил один грузин, «нет человека — нет проблемы»!

Бородач ощутимо вздрогнул, что не могло укрыться от глаз двоих людей.

— Вань, ты это видел? — и капитан схватил за рукав худого.

— Походу, да, Александр Александрович. Подождите-ка минутку — и молодой подобрал тетрадь с синими страницами. — Букв, конечно, не разобрать, но если высушить, то, возможно, получится это сделать по следам, которые оставляет ручка на бумаге.

Тут мужчина не выдержал, быстро подошёл к аспиранту, вырвал у него тетрадь, порывисто засунул себе за пазуху, после чего отвернулся и уселся к иллюминатору.

У учёных округлились глаза.

— Ого, а парень-то с норовом. Слушай, давай-ка лучше оставим его в покое. До пролива Дрейка путь неблизкий. Там нас снова ждут шторма, дикие скачки по волнам, а кое-кого ещё не раз вывернет наизнанку. Доберёмся до Ушуайи, а там подумаем, что делать. Может, он сам к тому времени разговорится. Ладно, отдыхайте, гость! Как говорится, рэст энд слип!

Негромко переговариваясь, аспирант и руководитель экспедиции вышли из каюты, притворив за собой люк. Услышав за переборкой удаляющиеся шаги, мужчина ещё раз тяжко вздохнул. Да уж, его положению не позавидуешь. Но если бы спасители услышали его рассказ, то сочли бы сумасшедшим.

Да и правда, как учёные, не понаслышке знакомые с внутренним строением Земли, смогли бы поверить той ахинее, что этот человек пересёк всю планету под материками и океанами с севера на юг? Что волею случая он попал в удивительный мир, в существование которого поверить невозможно в принципе.

Конечно, есть всякого рода уфологи, любители околонаучной бредятины, искатели великих тайн, авантюристы и мечтатели всех мастей, наподобие «Космопоиска», которые, открыв рты, будут жадно впитывать каждое произнесённое слово. Канал Рен-ТВ состряпает очередную передачу-сенсацию о том, как обычный русский парень пропал без следа на Соловецких островах и спустя несколько лет внезапно материализовался в Антарктиде, где его снял с айсберга и благополучно спас «Академик Вернадский».