что происходило у меня внутри за те пятнадцать секунд, что я шёл до неё.

Наконец я подошёл к ней, встал рядом с ней, и наши руки случайно соприкоснулись. Она посмотрела на меня, я посмотрел на неё, и мы мгновенно отвернулись. Я чувствовал её смущение, наверное, она моё тоже.

Загорелся «зелёный», люди уже стали переходить на другую сторону дороги, а мы всё также стояли как вкопанные.

— Полина…. — промолвила она.

— Марк…. — ответил я. Нервы были на пределе, земля уходила из-под ног, что делать — неизвестно, всё произошло настолько спонтанно, что трезво анализировать ситуацию оказалось невозможно. В голове у меня всплыла строчка из песни группы «Кино», и, не придумав ничего лучше, решил процитировать её. Я снова повернул голову, чтобы снова посмотреть на неё.

— Я ждал это время, и вот это время пришло.

— Те, кто молчал, перестали молчать…. — Полина тоже повернулась в мою сторону. Моя спонтанная и сделанная на эмоциях ставка сыграла.

— Может, кофейку выпьем?

— Пошли.

Мы развернулись на месте, и пошли в сторону кофейни, что находилась в ближайшем торговом центре. Хоть сам я кофе люблю, в кофейни особо не ходил, поэтому решил повести её в «Кофе Лайк», потому что это довольно популярная франшиза и первая кофейня, которая пришла мне на ум.

Всю недолгую дорогу нас сопровождало неловкое молчание, подобное тому, что ты испытываешь, будучи подростком на первом свидании (хотя в девятнадцать лет ты, наверное, всё ещё им и являешься, разве что не юридически). Несмотря на всё это, мы улыбались и иногда смотрели друг на друга. Это было приятное, греющее нам обоим душу смущение. Такое молчание не вызывало дискомфорта.

Мы пришли в кофейню, заказали себе латте, дождались заказ, после чего я расплатился и повёл её в сторону главной площади.

Там мы устроились на лавочке и стали нежиться под лучами тёплого майского солнца. К этому моменту нервозность уже начала отступать, и я решил попробовать завязать диалог.

— Как так получилось? — спросил я с улыбкой на лице.

— Не знаю. — смущённо отвечала она. — Но…. это определённо было очень мило.

— Я полностью разделяю твои впечатления. Полагаю, вероятность того, что всё так сложится, стремилась к нулю. Но всё же она изнутри смогла пробить скорлупу.

После этих слов я подсел к ней поближе и положил свою руку сзади неё на спинку лавочки. Она мгновенно засмущалась и покраснела. Никогда не видел, чтобы кто-то на самом деле краснел от эмоций. (Но, признаться честно, меня это тогда очень сильно умилило).

— Ты прав. Но я рада, что всё получилось так. — сказала она, улыбаясь. — Я была не против познакомиться с тобой изначально, но стеснялась оказать тебе какие-либо знаки внимания. Я боялась быть отвергнутой.

— Я тоже этому бескрайне рад. Думал о том, чтобы подойти и заговорить с тобой, но боялся последствий. — сказал я и допил остатки кофе.

— Каких последствий? — спросила она с неким недоумением.

— Не бери в голову. Может, лучше ещё пройдёмся?

— С радостью.

Мы двинули вдоль Коммунистической улицы, в сторону её дома. По дороге наше общение стало более живым. Я шутил свои дурацкие шутки, делал присущие мне нелогичные и бредовые умозаключения, что очень веселило Полину. Она смеялась, с полным серьёзности лицом подыгрывала мне, когда я нёс всякую чушь и ахинею, я был невероятно счастлив в этот момент, ведь мало кто воспринимал мои бредовые и несуразные мысли так, как это делала она. Когда она смеялась, её девичий смех напоминал мне танец васильков под лунным сиянием. Слегка игривый, но в то же время нежный, чувственный и мягкий.

После нашего небольшого променада, я решил, что пора нам пойти по домам и спросил её:

— Разреши мне проводить тебя домой?

— Опять Цоя цитируешь? — спросила она хихикая. — Что ж, разрешаю. Возможно, даже смогу разрешить тебе посидеть у меня на кухне, дотронуться до меня рукою и заглянуть мне в глаза. — ответила она с лёгкой загадочностью.

Сами того не заметив, мы подошли к её подъезду. Я уже собирался прощаться с ней, как вдруг она кивнула головой в сторону берёзы, что стояла на углу дома, взяла меня за руку и, сказав «Пойдём за мной», повела меня к тому месту.

Внутри меня всё вновь повернулось, и я не смог ей сопротивляться, да и не собирался этого делать.

Мы встали под этой берёзой друг напротив друга, она смущённо смотрела в землю, я взял её ладони в свои. Подняв глаза, Полина посмотрела на меня, и в этот момент я обомлел в самом хорошем смысле этого слова. Лучи весеннего солнца, пробивающиеся сквозь листву, упали не её лицо. Таких пронзительно-прекрасных голубых глаз я не видел никогда Я мог сравнить их лишь с замёрзшим Байкалом. Они были кристально-синего цвета и лишь ближе к зрачку их цвет сменялся на янтарный. Я был очарован и поражён такой невообразимой красотой.

— Чего ты так на меня смотришь? Что-то не так? — испуганно спросила она.

— Нет…. Нет, ни в коем случае, просто…. — просто в тот момент я понял, что не могу описать ей то великолепие, что я лицезрею, но нужно было однозначно действовать, нельзя упускать такой момент.

— Просто что? — спросила она и поджала губы так, как это делают девушки после того, как накрасят их помадой.

После этих слов я убрал правой рукой её волосы за ухо, положил руку ей на щёку и впервые поцеловал Полину. Другой рукой я обнял её талию и прижал к себе. Она прижалась ко мне и положила свои руки мне на плечи. Я чувствовал биение её сердца и тепло её тела.

Это был волшебный поцелуй. Такой, какие бывают в детских сказках или романтических фильмах.

В тот момент мир вокруг меня замер и перестал существовать, я полностью отдал себя Полине, полностью сосредоточился на ней, также как и она полностью сосредоточилась и отдалась мне. Я не мог думать о ком-то или о чём-то другом. В тот момент не было никого, кроме нас.

Её губы были настолько мягкие и нежные, что во всей мультивселенной не нашлось бы эпитетов и метафор, способных в полной мере описать их, это можно было лишь прочувствовать.

Мы всё же смогли оторвать наши губы друг от друга, хотя чувствовалось, что этого не хотел ни я, ни Полина.

Мы вновь стали смотреть друг другу в глаза и не могли оторвать взгляд.

— Думаю, слова излишни. — сказал я.

— Согласна. Чувствуй. — ответила она мне.

Простояв и прообнимавшись около подъезда ещё минут десять, всё же с трудом