вступительные экзамены и стал учеником первого класса городского четырехгодичного училища имени Пушкина.

Преподаватели полюбили его за усердие и трудолюбие, товарищи ценили в нем умение дружить, уважали за готовность в любую минуту прийти на помощь. Унаследовав от отца обостренное чувство справедливости, парнишка часто выполнял роль «третейского судьи». Если между двумя сверстниками возникали разногласия, то они шли к Мише Левандовскому, уверенные в том, что он рассудит их по совести.

Способный ученик переходил из класса в класс с отличными отметками. Пушкинское училище он закончил в числе первых, с похвальным листом, и в 1906 году без экзаменов был принят в пятый класс Грозненского реального училища.

«В старших классах у нас организовался кружок «Школьный мир», — писал позже Левандовский. — В мою обязанность входило поддерживать связь с рабочими организациями промыслов». Тогда-то он впервые задумался о несправедливости окружающей жизни, почувствовал желание что-то сделать, чтобы изменить ее к лучшему. Свой первый бой с самодержавием Миша Левандовский принял 25 июня 1906 года на Дровяной площади. В тот день, оставив свои станки и машины, на площади собралось более 10 тысяч рабочих. Михаил вместе с ребятами наблюдал за митингом с высокого штабеля дров, сложенного во дворе училища.

Вдруг из переулка выскочили казаки во главе с полковником Сомовым. Подъехав вплотную к толпе, офицер потребовал от рабочих, чтобы они разошлись, но участники митинга стояли не шелохнувшись. И тогда Сомов отдал команду: «Шашки к бою!» Выхватив клинки из ножен, казаки ринулись на безоружных людей.

— Бей их, ребята! — закричал Михаил Левандовский, хватаясь за тяжелое полено. Мальчишки будто ждали этого приказа. Во всадников полетели дрова. Вслед за учащимися за дубовые кряжи взялись и молодые рабочие. Встреченные градом увесистых, еще не колотых поленьев, казаки обратились в бегство. В беспорядке они промчались по Ивановскому переулку к реке и, перейдя вброд холодную Сунжу, скрылись на противоположном берегу.

Домой Михаил возвратился лишь под утро — в изодранной рубашке, с кровавыми мозолями на ладонях. На Четвертоговой площади вместе со своими сверстниками он помогал рабочим строить баррикады, набивал песком мешки, разбирал мостовую, разбрасывал по городу листовки, призывавшие к восстанию. Этот урок борьбы во многом определил его дальнейшую судьбу, закалил характер.

После окончания реального училища пришло время сделать выбор: чему посвятить свою жизнь. У юноши было два любимых предмета — математика и история. Не раз проявлял он выдержку и упорство в поисках правильного решения сложной задачи. А добившись желаемого, испытывал радость и удовлетворение.

Но отдавал он предпочтение истории. Жадно читал Миша книги о походах Юлия Цезаря, войнах и сражениях Наполеона Бонапарта, блестящих победах Александра Суворова. Подвиги великих полководцев будоражили воображение мальчика.

На семейном совете было решено, что Михаил поступит в университет. Мать Варвара Степановна — женщина добрейшей души — была готова с утра до вечера трудиться не разгибая спины, лишь бы увидеть своего сына образованным. Михаил съездил в Ростов, познакомился с условиями приема и, поразмыслив, пришел к выводу, что учеба в университете слишком обременительно скажется на их семейном бюджете. У таких, как он, денег платить за учебу не было.

После некоторых колебаний Левандовский решил поехать в Петербург и поступить во Владимирское военное училище, одно из двух существовавших в России подобных учебных заведений, куда принимали детей неимущих. Способного юношу рекомендовал сам тогдашний военный министр...

Быстро пролетели годы в шумной и нарядной столице. В 1912 году бравого юнкера произвели в подпоручики и направили в 202-й Горийский пехотный полк, стоявший в Кутаиси. Молодой офицер нес службу исправно. С солдатами был строг, но заботлив и справедлив, свое свободное время по пустякам не тратил. Закрывшись по вечерам в холостяцкой квартире, усиленно готовился к поступлению в Академию Генерального штаба.

В городе Михаил появлялся редко. Любил в одиночку побродить по горам, любуясь живописными окрестностями, посидеть с книгой на берегу звонкого ручья.) Однажды во время прогулки он повстречался с юной черноокой грузинкой Лидией, дочерью крестьянина Иеремия Кубайнешвили. Молодые люди полюбили друг друга и вскоре поженились.

V После скромной свадьбы молодой офицер с удвоенной энергией налег на учебу, но все планы нарушила мировая война. В один из осенних дней поднятый по тревоге полк погрузили в теплушки и отправили на фронт.

Младший офицер пулеметной команды Михаил Левандовский отличался в боях завидной храбростью, самообладанием, умением не теряться в самой сложной боевой обстановке. Он блестяще проявил себя в сражениях в Восточной Пруссии, под Варшавой и в Галиции, за что был награжден пятью боевыми орденами и медалями, произведен в чин штабс-капитана.

После второй тяжелой контузии Левандовский почти полгода лечился в госпитале. Приговор врачей был единодушным — к военной службе непригоден, но штабс-капитан упросил начальство направить его в Тифлисскую школу прапорщиков курсовым командиром и преподавателем военного дела.

Спокойно протекала жизнь в тыловом городе. Здоровье постепенно восстанавливалось, и все чаще молодой офицер подумывал о возвращении на фронт. Было стыдно и тягостно находиться в тылу, поскольку он всегда считал, что в тяжелый для России час его место там, где идет сражение. В конце концов Михаил Карлович добился своего — его направили в действующую армию, назначив командиром 1-го броневого автомобильного дивизиона. И вот теперь он не у дел...

— Все! Конец военной карьере, — думал Левандовский, глядя из окна вагона, уносившего его в пыльный, пропахший нефтью Грозный.

За семь лет его отсутствия город почти не изменился, если не считать того, что с тротуаров полностью исчезла нарядно одетая публика, пропали богатые конные экипажи и входившие в моду авто. Приближались рождественские праздники, но по пути попадались лишь редкие, спешившие куда-то прохожие. Левандовский понял, что в родных местах творится что-то неладное. Но что? Почему?

Уже несколько месяцев горожане жили в постоянном страхе. Не только ночью, но и средь белого дня происходили грабежи и убийства, неожиданно в разных концах города вспыхивали ожесточенные перестрелки. Не работал телеграф. Не ходили поезда. На ржавевших станционных путях застыли остовы сожженных вагонов.

Михаил ходил по пустынным, словно вымершим, улицам такого знакомого и близкого ему города, а мысли его невольно вращались вокруг причин, породивших такую ситуацию.

На Тереке уже давно причудливо и хитроумно переплелись между собой национальные, религиозные, классовые и социальные противоречия. Особенно они обострились после Февральской революции. Иногородние крестьяне настаивали на передаче им земли и требовали уравнять себя в правах с казаками. Ингуши и чеченцы хотели вернуть отобранные еще царским правительством и отданные терским казакам земли.