казармах бывшего 82-го Дагестанского пехотного полка. Левандовский всячески заботился о том, чтобы бойцы были хорошо одеты, накормлены и вооружены.

Активность Левандовского вызвала у врагов революции ненависть и тревогу. Когда в один из знойных июльских вечеров он появился в штабе после занятий, в его кабинет быстро вошел дежурный по штабу. По его взволнованному лицу Левандовский понял: случилось что-то неприятное. Подойдя к столу и понизив голос, дежурный сообщил:

— Вас с утра дожидается посетитель. Настойчиво просит аудиенции. Я предлагал ему обратиться к начальнику штаба, но он не желает, говорит, что хочет лично переговорить с вами.

— Ну так пусть войдет. Дежурный стоял, не двигаясь с места.

— Что же вы медлите? Идите, позовите его.

— Я хочу предупредить: посетитель переодет в рабочую спецовку, но я узнал его, это есаул одного из терских полков. Мне доводилось встречаться с ним на фронте.

— Это не меняет сути дела. Надо выслушать человека. Пусть войдет.

В комнате появился высокий, широкоплечий мужчина, одетый в не первой свежести рубаху-косоворотку и лоснящиеся от масляных пятен брюки, заправленные в сильно стоптанные сапоги. Михаил Карлович жестом пригласил его сесть к столу:

— Слушаю вас!

Посетитель оглянулся на дверь и заговорил хрипловатым голосом:

— Я пришел к вам по поручению Григория Бичерахова (как его называли — «Терский Керенский»), который собирает силы для борьбы с большевизмом. Он предлагает вам действовать сообща. У нас вы получите должность, соответствующую вашим способностям и знаниям. Мы давно наблюдаем за вами и должны признать, что вы отменный специалист военного дела и умелый организатор. Но вы же офицер русской армии! Как вы можете находиться в одном лагере с этой чернью?!

Ни один мускул не дрогнул на лице Левандовского. Он выслушал есаула с присущими ему выдержкой и спокойствием. Фамилию Григория Бичерахова Михаил Карлович слышал уже не раз. Осетин по национальности, инженер по образованию и меньшевик по политическим убеждениям, он люто ненавидел Советскую власть. Большевистские газеты писали о том, что Бичерахов тесно связан с английской миссией во Владикавказе и поддерживает контакты с генералом Деникиным. Михаил Карлович с неприязнью глядел на сидевшего перед ним человека.

— Откуда вы взяли, что я с вами одного поля ягода? Я из тех, кого вы называете босяками и чернью, и по своей воле служу революции, останусь верен ей до конца своей жизни и буду, не щадя себя, сражаться с ее врагами.

Есаул как ужаленный вскочил со стула, поспешно сунул руку в карман.

— Только без глупостей, — предупредил его Левандовский.

В тот же миг в распахнутые двери вбежали вооруженные красноармейцы. Когда арестованного увели, Михаил Карлович задумался: почему посланец Бичерахова действовал так нагло и уверенно? Видимо, уж очень надеялся на успех своей миссии. Тот, кто посылал есаула, рассчитывал на то, что бывший штабс-капитан без колебаний перейдет на их сторону. Ошиблись, господа хорошие! Левандовский не торгует своей совестью.

Формирование армии продолжалось. В короткий срок удалось создать пять стрелковых рот, кавалерийский эскадрон, артдивизион двухбатарейного состава. Железнодорожники оборудовали бронепоезд «Борец за власть и свободу трудового народа», боевым экипажем которого стали рабочие — котельщики, слесари, токари, кузнецы.

«Вскоре, — писал впоследствии Левандовский, — Грозный увидел проходивших на занятия по улицам города великолепно одетых в однообразную форму, с красными ленточками и значками на фуражках, с оркестром красноармейскую пехоту, конницу с артиллерией. Дисциплинированные и стройные ряды новой армии, не уступавшие своим видом старой, сразу же произвели ошеломляющее впечатление на мещанского обывателя, а также и на элементы контрреволюционного лагеря. С этого момента Советская власть становится на твердое основание».

Приток добровольцев радовал, вместе с тем вызывал у Левандовского немалую озабоченность: не хватало оружия.

Как-то под вечер в его штаб в окружении молчаливых кунаков пришел член Терского народного Совета чеченец Асланбек Шерипов, доложивший, что привел с собой две сотни всадников из аулов Старые Атаги, Шатой и Дагу-Борзой.

— Все они готовы насмерть стоять за Советскую власть, — горячо говорил Шерипов. — Но у них, кроме острых сабель, нет никакого оружия.

Левандовский участливо выслушал возбужденного Асланбека.

— Ничем не могу тебе помочь, — ответил он огорченно. — У меня нет ни одной лишней винтовки. — Внезапно Михаила Карловича осенила мысль:

— Послушай, дорогой, есть возможность вооружить отряд и нам помочь.

— Говори! Мы все сделаем, — оживился Шерипов.

— На станции Ермоловской выгрузились остатки чеченского полка бывшей «Дикой дивизии» царской армии, набранной из горцев. Сейчас они стоят в ауле Алды. Дисциплина у них слабая, охраны никакой. Можно попробовать разоружить их. Подбери для этой операции надежных и смелых людей.

— Считай, что оружие уже в наших руках, — загорелся Асланбек.

Задуманное увенчалось успехом. Шерипов поехал на переговоры к землякам, разыскал среди них несколько хорошо знакомых ему людей и уговорил их помочь в захвате оружия. В одну из темных ночей предводимые Шериповым джигиты напали на склад, где забрали несколько сот винтовок и 20 пулеметов. Это оружие пошло на оснащение Чеченской Красной Армии, которую и возглавил Асланбек Шерипов.

Революционные отряды формировались в Пятигорске, Владикавказе, Георгиевске, и везде катастрофически не хватало оружия. В конце апреля 1918 года Терский Совнарком направил С. М. Кирова в Москву: доложить Совету Народных Комиссаров о положении дел на Тереке и во что бы то ни стало добиться получения оружия и денег, столь необходимых для борьбы с местной контрреволюцией. Его возвращения ждали с нетерпением, все чувствовали — республика находится на пороге тяжелых испытаний.

Обстановка осложнялась с каждым днем. В мае 1918 года германо-турецкие интервенты вторглись в Закавказье. Немецкие войска оккупировали часть соседней Донской области. Почувствовав поддержку, активизировалась терская контрреволюция. Казачья верхушка объединилась с иногородним кулачеством, и на совместном съезде открыто призвала казаков и все русское население области к антисоветскому мятежу, к войне с горцами. В станицах началась усиленная подготовка к вооруженному выступлению.

Оно произошло во второй половине июня. Казачьи полки захватили железнодорожные станции Прохладная и Муртазово, станицы Змейская и Николаевская, после чего повели наступление на Владикавказ (ныне Орджоникидзе). Организация и координация борьбы с мятежниками была возложена на чрезвычайного комиссара Совнаркома на юге России Серго Орджоникидзе.

Душной июльской ночью Левандовского подняли с постели и вручили приказ военного комиссара Терского Совнаркома Якова Бутырина — немедленно отправиться с отрядом в распоряжение Орджоникидзе.

Михаил разбудил жену. Они быстро оделись и, осторожно ступая по скрипящим половицам, вышли на улицу. Стояла прекрасная летняя ночь: в небе ярко сияли крупные южные