class="p1">Составляя всего 20 процентов населения области, казаки владели 60 процентами наиболее плодородной земли. Многие из них занимали такие большие наделы, что не могли обрабатывать их своими силами и сдавали горцам в аренду, взимая за это кабальную плату. Только ингуши платили за землю, принадлежавшую им прежде веками, свыше 300 тысяч рублей золотом. Споры из-за земли постоянно приводили к кровавым столкновениям. Активнее других горских народов действовали чеченцы, они нападали на казачьи станицы, обстреливали поезда, совершали молниеносные набеги на предместья Грозного, оставляя после себя горящие нефтяные промыслы. Горская беднота поднималась на борьбу с местной знатью и российской буржуазией.

С каждым днем все резче обозначалась классовая рознь, обострялись противоречия и в казачьей среде. Неимущие казаки все больше сближались с иногородними, выступали за упразднение прежних сословий. Офицеры и богатые станичники всячески цеплялись за старые порядки. Они вели в станицах контрреволюционную пропаганду, призывая казаков к вооруженному выступлению против Советской власти.

Вот такую сложную обстановку застал Михаил Левандовский в своих родных краях. Лишь большевики сохраняли в этой ситуации выдержку и благоразумие, делали все возможное для того, чтобы потушить пожар разгоравшейся междоусобной войны и создать на Тереке единый революционно-демократический фронт. Ими руководили С. М. Киров и приехавший из эмиграции большевик с 1902 года Самуил Григорьевич Буачидзе (партийная кличка Ной), близкий друг Серго Орджоникидзе, его политический наставник. Буачидзе вел революционную работу в Грузии, Ростове-на-Дону, в Москве. Много раз подвергался репрессиям со стороны царских властей. В 1911 году он совершил дерзкий побег из якутской ссылки и эмигрировал в Швейцарию, где неоднократно встречался с В. И. Лениным. И вот в апреле 1917 года по заданию ЦК РСДРП (б) он приехал на Терек.

По инициативе большевиков в городах и станицах начали создаваться военно-революционные комитеты и формироваться рабочие дружины. Михаил Левандовский вместе с отчимом записался рядовым бойцом в пятую роту самообороны, возникшую на нефтеперегонном заводе. Она произвела на бывшего штабс-капитана удручающее впечатление. Бойцы были одеты кое-как, вооружены винтовками самых разных систем, не имели ни малейшего понятия о воинской дисциплине. Командовал ими хотя и бойкий, но явно незнакомый с военной, а уж тем более со строевой службой парень. Михаил, привыкший к строгому воинскому порядку, вместе со всеми молча выполнял приказы — ползал по грязному снегу, с остервенением колол соломенное чучело, лязгал затвором винтовки, имитируя стрельбу. Делал все точно и аккуратно, легко и умело. Это заметили бойцы и все чаще, минуя командира, стали обращаться к нему за советом. Михаил Карлович никому не отказывал, терпеливо разъяснял все премудрости ратного дела.

Вскоре на общем собрании бойцы избрали его ротным командиром. Доверие рабочих окрылило Левандовского. Все дни проводил он с красногвардейцами, занимался с ними строевой и боевой подготовкой. Лишь поздно вечером появлялся в одноэтажном флигеле, где ждали его родители и жена.

В марте 1918 года в Пятигорске состоялся II съезд народов Терека, признавший власть Советов. Произошли изменения и в Грозном. Члены ВРК и президиума городского Совета встретились с представителями окрестных станиц и после горячих дебатов, длившихся всю ночь, 27 марта 1918 года избрали Центральный Совет рабочих и военных депутатов, провозгласивший себя высшим органом власти в пределах города и его окрестностей. Его председателем стал большевик Николай Гикало.

Ранним утром, когда за окнами еще лежала предрассветная синева, в ставни крохотного флигелька кто-то робко постучал. Михаил был уже одет, поэтому тут же вышел на крыльцо. Перед ним стоял худенький, небольшого роста парнишка. Приклад висевшей на его плече винтовки едва не касался земли.

— Мне нужен Михаил Левандовский, — сказал он, всматриваясь в вышедшего из дома не по-детски серьезным взглядом.

— Я Левандовский, — ответил Михаил Карлович. — В чем дело?

Паренек не ответил, протянул сжатую в маленьком кулачке бумажку и молча пошел прочь.

Записка содержала лишь одну строку: «Прошу срочно прибыть в исполком Совета. Председатель Совдепа Гикало».

Двухэтажное здание, в котором размещался Совет, было погружено в темноту. Светились лишь крайние окна на верхнем этаже. Левандовский поднялся по лестнице и постучал в дверь. В небольшой комнате сидели двое. Худощавый молодой человек лет двадцати, с черными волосами и тонкой полоской усов над пухлыми губами, другой, чуть постарше, в кожаной куртке, перетянутой широким солдатским ремнем, стоял у окна.

— Мы пригласили вас по очень важному делу, — начал разговор Гикало. — Вы, вероятно, знаете, что по всему Северному Кавказу установилась Советская власть. Но контра не дремлет. Казачьи части, возглавляемые офицерами, отказались подчиняться Советам, заняли по отношению к пролетарскому Грозному враждебную позицию. В этих условиях Центральный Совет вынужден приступить к организации Красной Армии. На заседании Совета решено образовать коллегию по ее формированию. Я утвержден председателем. Нам нужен опытный военный специалист. Рабочие нефтеперегонного завода ручаются за вас, уверяют, что вы — надежный человек. По их рекомендации коллегия назначает вас ответственным организатором Красной Армии в Грозном. А это ваш помощник — Александр Носов, — Гикало указал на стоявшего у окна человека. — Он большевик, хорошо владеет чеченским языком, знает обычаи горцев, поможет вам привлечь в Красную Армию бедноту.

Гикало открыл ящик стола:

— Возьмите шестьсот рублей на первое время. Занимайте под штаб дом заводчика Нахимова, что возле городского сада, и начинайте действовать.

В жизни Михаила было немало крутых поворотов, но такого еще не было. «Мне, бывшему царскому офицеру, доверяют формировать революционную армию? Выходит, что большевики знают обо мне больше, чем я сам?» — пронеслось в голове Левандовского.

— Что ж, спасибо за такую честь, товарищ Гикало.

Я не подведу, — ответил он, сдерживая волнение. — Разрешите действовать?

— Давай! — Николай Федорович протянул ему руку: — Желаю удачи.

Левандовский сразу же отправился к особняку Нахимова, стоявшему за литой чугунной оградой в окружении зеленеющих деревьев. Здание ему понравилось. Оно было прочным и вместительным, особенно приглянулся просторный и сухой подвал, который Михаил сразу же решил приспособить под арсенал.

Обосновавшись в особняке, Левандовский тут же принялся за работу. Природная наблюдательность, умение оценивать людей помогли ему довольно быстро подобрать нужных специалистов — сначала для военного отдела, образованного при Центральном Совете, а затем и для штаба.

На улицах города запестрели воззвания с призывом вступать в Красную Армию. В ее ряды брали далеко не всех желающих. Каждый доброволец должен был иметь рекомендации от профсоюзной организации, письменно обязывался быть преданным Советской власти, слушаться командиров, беспрекословно выполнять их распоряжения. Таким образом, оружие получали лишь самые сознательные и надежные люди.

Только что сформированные роты расположились в