Зато она больше не будет так горько и отчаянно плакать. А рано или поздно, как обещал ей отец, она наконец вырастет и повзрослеет. И уж тогда…

– …А заливное из краба здесь очень даже ничего. Его можно подать отдельно каждому гостю. Да, Светлана?

Света внутренне поморщилась: ей ужасно не нравилось, когда мама называла её Светланой. Не кто-то другой, а именно мама. Тем более – на людях. Тем более – вот так, не отрывая от меню томного, изучающего взгляда.

Девушка чуть поджала губы, привычно перетерпев пробежавшую внутри неё волну глухого недовольства. В конце концов, мама не виновата в том, что её вроде бы уже взрослая дочь никак не может сподобиться на простую, казалось бы, просьбу. Например: «Не зови меня, пожалуйста, Светланой. Лучше просто Светой…»

– …Ну и немного сёмги тоже не помешает – нарезкой, разумеется. Как считаешь?

– Да, конечно… – рассеянно кивнула Света.

А могла бы и вообще промолчать. Поскольку подобные мамины вопросы были не более чем пустой формальностью. Которая, вероятно, должна была создавать видимость того, что Виктория Юрьевна Белы́х, принимая те или иные решения, к мнению дочери хоть и изредка, но всё же прислушивается.

– Хорошо, теперь – мясные закуски. Что порекомендуете, Валентина? – с нажимом на имя спросила Виктория Юрьевна. Её глаза продолжали скользить по бледно-жёлтым страницам из дорогой фактурной бумаги.

– Нарезку из мраморной говядины, – с готовностью отозвалась администратор. – Она всем очень нравится!

Валентина была плотно сбитой женщиной, чуть за сорок, с короткими, покрашенными в иссиня-чёрный цвет волосами, острым подбородком и командным, с хрипотцой, голосом. Такой, наверное, и полагается быть администратору дорогого и статусного ресторана, в котором едва ли не каждый день трапезничают местные и заезжие шишки.

В самом начале их встречи Валентине, похоже, пришлось не по нраву чересчур властное поведение требовательной клиентки. И бывалая труженица ресторанной индустрии решила взбрыкнуть и показать, что она сама не лыком шита.

Зря. На своё место она была поставлена немедленно и в предельно жёсткой манере. Так что теперь держалась вполне себе кротко – за исключением того, что в серо-зелёных глазах нет-нет да и вспыхивали искорки злобного непокорства.

– Как она готовится? – Виктория Юрьевна вытянула губы, как делала это всегда, когда обдумывала что-нибудь не особенно важное. И сразу, не дождавшись ответа, обратилась к будущему зятю: – Что думаешь насчёт мраморной говядины, Антон?

– Думаю, это отличная идея! – широко улыбнулся тот.

Было около половины третьего, и просторный, наполненный ярким солнечным светом зал был почти пуст. Лишь семеро японских бизнесменов заканчивали свой обед за дальним столиком у большого окна. Их пиджаки, все как один, висели на спинках кресел, а сами потомки самураев что-то увлечённо обсуждали, иногда сдержанно посмеиваясь. Время от времени Света прислушивалась к незнакомому языку, отмечая про себя красоту его самобытного, столь непривычного для европейского уха звучания.

…А вот длившееся уже минут сорок обсуждение предстоящего свадебного банкета было для молодой невесты самой настоящей пыткой. И даже не потому, что она была здесь лишь молчаливым, ничего не решающим сопровождением – к этому-то она как раз давным-давно привыкла. Зато та неистовая дотошность, с которой её мать подходила к расстановке столов и выбору блюд, почему-то коробила Свету до судорог в лодыжках.

– Предлагаю также рассмотреть вариант с холодными куриными рулетами. Птица на столе никогда лишней не будет! – проявила инициативу Валентина.

За что тотчас же и поплатилась.

– Вы так считаете? – сухо вымолвила Виктория Юрьевна. – А по-моему, для такого события курица совершенно не подходит. Даже в виде закуски.

От Светы не укрылось, как потемнел взгляд администраторши. Ничего, ей, скорее всего, не привыкать. Поддатые ВИПы, небось, и покруче со здешним персоналом обходятся.

Девушка незаметно вздохнула и украдкой покосилась на своего жениха. Даже сейчас, когда до свадьбы оставалось каких-то девять дней, у неё в голове так до конца и не укладывалось, что она вот-вот станет женой этого молодого человека. Одетого в белоснежную рубашку с расстёгнутым на две пуговицы воротом и в тёмно-синие – купленные, кажется, в Мюнхене – брюки. От которого исходит сладковатый аромат дорогой туалетной воды, но ещё сильнее веет напористой энергичностью и деловым тестостероном.

Когда они только начали встречаться, Антон казался Свете идеальным героем какого-нибудь приторно-карамельного романа про любовь. Высокий, широкоплечий, с чистой смугловатой кожей и смеющимися карими глазами, он был уверен в себе, обходителен и обладал неплохим чувством юмора. И ладно бы только это. Едва окончив институт, Антон вихрем ворвался в бизнес строительного оборудования, где ему потребовалось меньше трёх лет, чтобы стать лучшим продавцом в дальневосточном филиале немецкой компании Schmidt-Heller AG. Иначе говоря, зарабатывал он в свои двадцать шесть очень, очень хорошие деньги.

Тем не менее за два года отношений Света успела узнать Антона и с несколько иной стороны. Она, к примеру, неоднократно видела, как он чуть ли не ползком возвращается домой с очередной дикой попойки. Или как после сорвавшейся сделки с руганью расшвыривает по всей квартире рекламные проспекты. Или как день-деньской пластом лежит перед телевизором, заедая неимоверным количеством чипсов подборку туповатых боевиков… В общем, теперь Света воспринимала своего будущего мужа куда более спокойно, без излишнего благоговения.