Легла поверх одеяла, не раздеваясь. В голове еще крутился разговор с сыном. Не приедет!

В груди тяжело заныло, а потом словно стальной прут сковал рёбра. Страха не было, не впервой. Медленно вдохнула и выдохнула. Это раньше страшилась помереть в одиночестве. А теперь….Теперь будто смирилась с судьбой.

Все чаще начала задумываться, к чему я пришла к концу жизни. Своей одинокой жизни. Может, нужно было здесь всё бросить тогда и к сыну уехать? Так и не звал вроде. Своя жизнь вон видишь у него..

*

Все чаще вспоминалась юность. Вспоминались те, кто уже ушел. Вспоминала и вспоминала. Но главной душевной болью оставался сын. Иногда просматривая фотокарточки, долго всматривалась в его детские черты лица. И улыбалась, вспоминая его проказы.

Хорошим человеком он вырос. Растила, как могла и как умела. Вроде правильно.

Так и нас растили, как могли. На что сил хватало. Утром мамка с отцом уходили в поле, возвращались затемно. Какие уж там разговоры по душам? Прокормить бы такую ораву в послевоенное голодное время. Отца плохо помнила. Он ведь раненым с войны пришел, видимо, тяжелая работа и раны его быстро доконали. Когда остались одни, тогда — то уж досталось мамке. Одни валенки зимой друг за другом надевали, чтобы в туалет сходить. И голодали.

И ничего, не роптали. Может потому, что другого и не видели.

А сейчас вот и квартира теплая, и туалет в квартире. На столе еды полно, но уже не хочется. Странно это.

И тяжесть эта в груди постоянная. Тоска ли это? Или мысли об одиночестве грызут постоянно?

Близких ведь никого не осталось. Все «ушли». Остались их дети и внуки, да только кому нужна старуха, которую они видели всего несколько раз в жизни. Роднились, пока братья — сестры живы были. Потом уж….

Так и осталась одна посреди большого шумного города одна.

Громко вздохнула. Зябко. Одной рукой нащупала край одеяла и набросила на себя.

Почему — то вспомнилось то, как Димка пришел домой после получения диплома взволнованный, с растрепанными волосами.

— Мам, распределение было. Мурманск.

— Мамоньки мои. Чего ж так далеко — то? — колени чуть не подогнулись. Благо ухватилась за край стола.

— Мам, ну ты чего? Это же на пару лет. Денег заработаю и вернусь.

Сын приобнял меня за плечи и доверчиво заглянул в глаза.

— Ну, коли так, тогда ладно.

Если бы я тогда знала, что его несколько лет растянутся, для меня, в целую жизнь…

По прошествии нескольких лет звала повзрослевшего сына обратно. И даже начала сватать за соседскую дочку. Но сын твердо ответил:

— Сам разберусь. У меня своя жизнь…

С тех пор прошло много лет. Димка женился на женщине с ребенком. Да только своими так и не смогли обзавестись. А я не роптала. Ему же с ней век доживать.

У меня вот только эти слова все чаще вспоминаться начали — Это моя жизнь!

Странно это. А у меня была своя жизнь?

И что значит — своя жизнь?

Жили тяжело, но дружно. Как умели, жили. Помогали друг дружку, поддерживали, переживали. Последним куском с соседом делились. Детей воспитывали.

И не слышала, чтобы кто — то сказал — это моя жизнь.

Может время сейчас другое? Непонятное оно для меня, время это. Неласковое что — ли? Тоскливое будто.

Может, настало время уходить тем, кто жил не своими жизнями…

И снова грудную клетку сковал стальной прут, не давая вдохнуть полной грудью. Неужели это конец? И пусть! Нет, мне не страшно. Здесь уже ничего не держит.

Ощущая боль, лежала недвижимая с закрытыми глазами. Это ничего. Я потерплю. Поняла, что мысли начали пропадать, растекаться. А потом начала проваливаться в забытье. Это даже лучше. Я готова.

*

Громкий и требовательный дверной звонок заставил очнуться. Случилось чего?

— Иду, иду.

С трудом скинула ноги на пол и встала. А звонок все трезвонил… Сердце начало тревожно стучать. Неужто с Антоновой что — то случилось.

Раздался стук в дверь. Я быстро открыла замки и распахнула дверь. Не подумавши.

И замерла, увидев кучу народа. Кто это? Вот дура — дурёха! Нужно было хотя бы спросить: «Кто там?».

И как теперь дверь закрыть?

— Наконец — то. Спала что ли? — услышала женский голос.

— Мы уж думали так и останемся здесь. Хотели сюрприз сделать, да чуть сами в сюрприз не попали…

Стоявшая впереди полноватая женщина начала бесцеремонно входить в квартиру.

Матерь божья. Что же делать — то теперь. Разве что попытаться встать на её пути. Ежели что, так кричать буду. Да кто же меня услышит при таком шуме — то?! Люди уже празднуют.

— Мам, ну ты чего как не родная? Не рада, что ль?

Я растерянно переводила взгляд от одного к другому, пока не заметила родное лицо.

— Димка! — выдохнула я.

— Как же так. Ты ведь давеча говорил, что…. — мои слова потонули в радостном гомоне.

— Ну вот. Признала родню. Встречай гостей, мать! — сын радостно улыбался.

Я засуетилась. Сын все же. Чего это я их на пороге держу?

— Заходите, конечно. Гостям всегда рады.

Раз с Димкой пришли, стало быть, не чужие. Потом спрошу его. А пока…

— Мамулька!!!!

Мне на шею кинулась симпатичная стройная женщина в длинном пуховике, с натянутой на голову вязаной шапкой.

Меж тем она крепко обняла меня и поцеловала в щеку. Сняла шапку, кинув на полку шкафа для одежды. Встряхнула белокурыми вьющимися волосами. Как ни в чем не бывало, сняла сапоги, открыла нижнюю полку, достала тапки и надела их.

— Ой, как ноги устали — простонала она, и принялась вешать пуховик.

Всё это время я стояла и просто смотрела на неё. Откуда она знает, где у меня тапки находятся?

— Мелкая, проходи, давай в комнату, не мешай зайти в хату.

Я перевела взгляд на мужчину. Тот улыбнулся и раскинул руки в разные стороны.

Я растерялась. Чего я с незнакомым мужиком обниматься — то буду? И не собираюсь даже.

Но мужчина в два шага приблизился ко мне и крепко обнял. Да так, что мне пришлось уткнуться в его куртку и вдохнуть чужой незнакомый запах.

— Ребяты, пакеты заноси!

Он расцепил объятия и заглянул мне в лицо. Вот тут я замерла. А ведь было что — то знакомое в его лице. Может, видела его раньше?

— Андрюха, чего ты там застрял, паразит ты эдакий.

— Мам, ну что он вечно командует, а? — он улыбнулся.