Вдруг в замедляющемся хороводе мыслей мелькает одна, заставляя меня замереть — я вспоминал назначение вещей в мешке, увидев их. Пока его не развязал — даже не помнил, что они там есть… Что же надо сделать, чтобы вспомнить хотя бы имя, если не все, что стерлось? Но вместо ответа приходит сон.

Проснулся рано. Убедившись, что никакие личности — даже подозрительные — в округе не болтаются, спустился на землю. Дождался, когда солнце поднимется повыше и сойдет роса, вышел к прогалу и двинулся прочь от озера, вверх по очень пологому склону. Наверное, двигаться по лесу было бы проще — там, похоже, никогда не ступала нога лесоруба, и на земле лежало лишь толстое одеяло из перегнивших листьев и иглицы, да изредка попадались кустарники и упавшие стволы деревьев. То есть не было тех непроходимых джунглей, которые обычно окружают места, к которым человек приложил свою руку. Но лесной полумрак плохо действовал мне на нервы, уж не знаю чем. Заблудиться боюсь, что ли? Короче, открытое пространство мне больше по нутру.

По-прежнему никого не видно, но оно и к лучшему. Кто знает, не в обычае ли у местного населения носить с собой оружие и хвататься за него без лишних разговоров. Если оно тут есть, это самое население.

Ближе к полудню на вершине подъема открывается следующий фрагмент головоломки — за гребнем склон оказывается заметно круче. А внизу прогал обрывается — там меня ждет все та же лесная бесконечность. Причем подножие склона настолько далеко, что вершины деревьев, растущих там, я не мог видеть, пока не оказался на гребне. Все же идти надо в прежнем направлении — впереди виднеется следующий разрыв в лесном море, и он не настолько далек, чтобы от него отмахнуться. Пожалуй, через пару часов можно было бы туда дойти, если бы… Если бы не этот поганый кустарник, покрывающий и склон, и его подножие. Более высокий, чем попадавшийся прежде, листья темнее и другой формы, вдобавок ветки жесткие и закрученные, а главное — среди листьев торчат длинные колючки. И разрыва в этом безобразии не видно. А ножом проход не прорубить, тут нужен инструмент посерьезнее. Обойти через лес? Но заросли сливаются с чащей по обе стороны, теряясь где-то в полумраке между деревьями. Чего доброго, окажется, что они тянутся вокруг озера без разрыва. А проверять это мне не хочется.

Оглядываюсь назад. За озером леса тянутся сплошным темным одеялом до самого горизонта, линия которого изломана горной грядой довольно мрачного вида. Похоже, в ту сторону и в самом деле не стоило идти.

Но не стоять же здесь весь день в надежде, что кусты расступятся сами. Ладно, говорю себе, не стена все-таки.

Кусты не освобождают мне дорогу, но и задержать не пытаются. Только скользят по бокам с недовольным шелестом, норовя зацепиться за одежду или ударить по глазам. К счастью, это южный склон, и ветви кустарника вытянуты в основном от меня, а не навстречу — вот в обратном направлении вряд ли так легко удалось бы пройти. Впрочем, в мои планы это и не входит.

В густой листве я вижу ненамного дальше собственного носа, так что колючие заросли кончаются как-то уж очень внезапно. Одно движение — и я оказываюсь на краю леса, словно и не было этой преграды.

Отойдя подальше, оглядываюсь. Надо же… Теперь пейзаж производит еще более отталкивающее впечатление — кажется, что это не склон холма, довольно пологий и всего лишь поросший густым кустарником, а почти отвесная каменная стена, кое-где поросшая мхом. Любопытный обман зрения. Путь к озеру тут решился бы искать только тот, кто знает о нем.

Найти бы до темноты что-нибудь вроде охотничьей избушки. Чтобы и с припасами, и без жильцов…

Впереди вдруг намечается что-то похожее на просвет. Как-то очень уж далеко в стороны уходит. Просека? Невольно прибавляю шагу. Заросли внезапно расступаются, и я едва успеваю остановиться на краю глубокой — почти в мой рост — и широкой канавы. По счастью, сухой. Канавы, по другую сторону которой лежит дорога. Шириной канаве под стать — от края до края не меньше десятка полных шагов. По другую сторону еще одна канава, тоже сухая.

Похоже на магистральный тракт. Уж точно не времянка, ведущая к месту лесозаготовок. Под ногами — вроде бы грунт, но ровный, укатанный и утрамбованный до каменной твердости. Даже колеса тяжело груженных повозок не оставили на нем следов. Зато опавших листьев и нанесенной ветром с обочин пыли предостаточно. Словно несколько лет здесь никто не ходил и не ездил. А может, и не лет…

По левую руку тракт круто заворачивает к югу — куда я и так шел. По правую — наоборот, плавно рисует загиб к северу. И это направление мне нравится гораздо меньше. Прежде всего, тем, что вполне может вернуть меня туда, откуда я вышел вчера.

Похоже, расстояние между поселениями, превышающее дневной переход, здесь обычное явление — признаков жилья по-прежнему никаких. Впрочем, то, что тракт не выглядит ухоженным, еще ни о чем не говорит.

Гадая, куда же повернуть, замечаю потемневший от времени деревянный столб, почти незаметный на фоне леса. Стоит в той стороне, которая мне не нравится, да еще и в доброй сотне шагов от меня. Зато на нем виднеются стрелки указателей, на которых что-то написано. Надо бы глянуть — что.

Увы, от той, что смотрела на меня, остался лишь измочаленный огрызок. Надпись погибла безвозвратно. Другой стрелке повезло больше — и сама уцелела, и на ней четко читалось «Сонейта» и «32». Очевидно, название какого-то поселения и расстояние до него.

Прояснилось и кое-что еще. Буквы те же, что и на деньгах, а главное — герб, скрепляющий стрелки на столбе, присутствует на всех монетах в моем кошельке, где аверс не занят портретом чеканившего их властителя. То есть вокруг, куда ни повернись — Аларийская империя. Тогда цифры означают расстояние в тигах. Если исходить из средней скорости ходьбы в две тиги в час, то, в принципе, можно дойти и за день. Если выйти на рассвете, отдохнувшим, сытым и налегке. Но полдень миновал, еще когда я был на гребне, а ночью через незнакомый лес даже по такой дороге идти не стоит. Так что, скорее всего, выйду к Сонейте завтра ближе к вечеру. Или послезавтра к обеду. Ладно. Хоть какая-то определенность.

Тракт, оправдывая мои подозрения, меньше чем через тигу начинает еще сильнее забирать к северу. Вскоре в шелесте деревьев прорезывается какой-то неясный шум. Похоже, близко река.

Лес расступается как-то внезапно, тракт выкатывается на берег широкого и глубокого оврага, вбегает на старый мост, сложенный из грубо отесанных камней, перелетает на другой берег и снова ныряет в чащу. Вот только я не могу последовать его примеру, разве что проделать эту часть пути по воздуху.

Средняя треть моста отсутствует полностью.

Подхожу к краю провала и смотрю вниз. Похоже, обломки моста образовали там что-то вроде плотины, вода льется через ее верхний край, отчего маленькая речушка и шумит так громко. Я смотрю на ее веселое буйство и понимаю, что придется возвращаться. Провал слишком широк — не перепрыгнуть и даже мешок не перебросить. Ни топора с пилой, ни снаряжения для лазания по скалам у меня нет. Самый простой способ попасть на тот берег, не покалечившись — это вернуться и обойти озеро, поскольку речушка, скорее всего, в него и впадает. Потратить, самое меньшее, еще два дня, а то и три… Это если не лезть в воду. Можно ведь пройти вдоль оврага в сторону озера или наоборот, прочь от него, и поискать место, хоть немного пригодное для переправы. На это, возможно, уйдет меньше времени. Хотя если придется топать до самого устья… Нет. Вся ценность этого пути была в том, что он выглядел более коротким или хотя бы определенным. Сейчас он таким уже не казался.