Вот беда, слушать было некогда. Вскочила, схватила сумку и бросилась бежать, мысленно радуясь тому, что детство в приютах хоть бегать быстро научило. Когда жить хочешь, и не так забегаешь.

Вот я и бежала, сначала за территорию университета, затем резко влево, в жилой двор, срезая путь, на остановку и в первый попавшийся автобус, двери которого тут же закрылись и повезли меня прочь.

А когда тяжело дышащая раскрасневшаяся я устало прислонилась лбом к холодному поручню, широко распахнутыми глазами глядя туда, откуда только что сама прибежала, очень боясь увидеть три разгневанные фигуры, ко мне несмело придвинулась кондуктор с характерной сумкой, молящим взглядом прося оплатить проезд.

Скинув ей мелочи и взяв билетик, который оказался совершенно несчастливым, а, напротив, имели три шестерки, я устало плюхнулась на пустое сиденье, коих сейчас наблюдалось очень много. И стала думать.

Ник со своими парнями до этого на меня и не смотрели никто. Они всегда ходили горделивыми величественными особняками, не замечая никого вокруг себя. А сегодня вдруг отчего-то заявились, прервав лекцию, и пытались меня утащить. Меня! Зачем им мну сдалась? Не знаю, но терзают меня смутные сомнения, что попахивает тут жесткой подставой. А кого лучше всего подставлять? Того, кто тебе не нравится. Обидно, конечно, что я никому не нравлюсь, но да ладно, не об этом сейчас думать надо.

Отдышавшись, решительно затолкала свои фиолетовые волосы под капюшон серой кофты, чтобы не так в глаза бросаться. Отрыла на дне своей бездонной сумки солнечные очки, которые забыла отдать Маше, натянула их тоже на нос. Почесала запястье нервно, поправила подвеску на тонкой цепочке и, подгадав момент, выпрыгнула из автобуса через три остановки после университета. А вот после этого скрылась под козырьком остановки, дождалась своего автобуса в нервном оцепенении и почти спокойно добралась до дома.

Признаюсь, от дороги к подъезду добиралась бегом, боязливо оглядываясь по сторонам и держа зажатый между пальцев самый острый ключ, готовая в любой момент отразить нападение. По крайней мере, мне в это хотелось верить.

****

К счастью, никакая зараза в темном подъезде меня не поджидала, я быстро взлетела на свой пятый этаж старенького домика, где снимала квартиру, открыла дверь и ввалилась домой, забаррикадировавшись так, что не поленилась даже кресло из гостиной приволочь и к двери прислонить. А оно, кресло, старое, крепкое, тяжелое, с ящиком внутри, забитым толстыми книгами. Так что в случае появления нежданных гостей я была уверена, что они не войдут.

Уверенность подрастерялась пару минут спустя, когда возник закономерный вопрос: а что дальше? Не буду же я тут вечно сидеть.

В подтверждение моих мыслей раздался звонок в дверь. В мою входную дверь! Долгий и настойчивый, а следом за этим гневные удары в дверь явно кулаком, а то и ногой. Но и это было ещё не всё, потому что тут же послышался гневный рык Никиты:

— Дура безмозглая, открывай немедленно!

Нашел дуру, ага.

— Хрен тебе, — смело ответила ему, уповая надежду на силу кресла и дверного замка.

— Варя, — усталый вздох с той стороны, — ты не понимаешь. Открой, нам нужно поговорить, у нас совсем мало времени осталось.

— Ага, щас, — громко хмыкнула, зашарив взглядом по предметам вокруг.

Нашла зонтик, взяла его на всякий случай в качестве оружия массового поражения. Вспомнилась почему-то Рапунцель с её сковородой, но… жалко. Не Ника, конечно же, сковородку.

— Дело действительно очень серьезное, — не унимался звезда универа.

— Чего тебе? — грозно вопросила я у него, потому что действительно интересно было, с чего вдруг такое странное поведение.

К моему искреннему изумлению и ужасу, он ответил. Вот только голос его теперь звучал не из-за двери, как до этого, а прямо у меня за спиной!

— Придушу тебя сначала, а потом расскажу, — в интонации ощущалось раздражение и самый настоящий гнев.

Рывком обернувшись, я не придумала ничего умнее, как со всей силы ударить этого ненормального парня зонтом по голове. Ник, не ожидая от меня такой подлости, удар проворонил, зонт с треском обрушился на его непутевую голову. Затем вой, после рык, перекошенное от злости лицо, горящие гневом серые глаза. Испугавшись, я его ещё раз треснула.

И попала!

Повторный вой, а затем широкая ладонь легла на мой зонт, рывком выдернула его из моих рук и отшвырнула куда-то прочь.

И вот после этого Ник зарычал снова, очень зло и несдержанно. А мне так страшно стало…

— Ты как в мой дом попал, неадекватный?! — заорала перепуганная я, начиная пятиться.

— Это я неадекватный, да? — прищурился этот, дважды пристукнутый.

В голове всплыли воспоминания о десяти просмотренных сезонах сверхъестественного. Мысль созрела мгновенно. Я бросилась в кухню, пользуясь тем, что Ник был уверен, что из дома-то уж я точно никуда не денусь, а потому и шел медленно. Там схватила солонку, рывком сорвала крышку и высыпала в лицо пришедшего следом парня. Хотела ещё заклинание изгнания демонов зачитать, но просто не вспомнила.

— Твою мать! — заорал он, как раненный зверь, хватаясь руками за глаза.

Мне его стало почти жаль… ещё больше стало жаль себя, когда кожа Никиты не стала шипеть и дымиться, как обещали братья Винчестеры. А после стало опять страшно.

— Прости, святой воды нет, — извинилась перед ним напоследок.

И кинулась прочь из кухни, захлопнула дверь и, пока Никита пытался промывать глаза, ругаясь таким отборным матом, что я невольно покраснела, кое-как передвинула кресло, преграждая парню путь к свободе. Затем дрожащими от нервов руками открыла входную дверь, чувствуя, как все внутри кипит и как бешено колотиться сердце. Не думая, схватила сумку, в которой были и документы, и деньги, и телефон, и побежала вниз по лестнице, перепрыгивая по две-три ступени и едва ли не валясь.

Было страшно. Очень страшно. Настолько страшно, что зажженный в крови адреналин вырабатывался в бешеных количествах, затмевая в сознании боль, усталость и вообще все вокруг. Мне важно было сбежать. Сбежать и спрятаться!

Но не зря мне в автобусе билет с тремя шестерками попался, ох не зря. Как иначе оправдать то, что стоило мне выскочить из подъезда, как я тут же наткнулась на чью-то крепкую гневную фигуру? Более того, фигура была Никитина! Это был Ник! Но как? Чёртов фокусник!

— Пусти меня! — заверещала в край испуганная я, когда чужие руки легли на предплечья и с силой сжали, — Отпусти меня, псих! Я вызову полицию!

— Заткнись, дура! — огрызнулся тот, у кого раскрасневшиеся глаза отчетливо слезились, а солёные дорожки струйками стекали по щекам к подбородку и капали на чёрную футболку.

А затем что-то опять пошло не так, потому что его руки сместились ниже, на мои запястья, и через секунду защелкнули что-то холодное… наручники! Он надел на меня наручники!