Как ни странно, но во всем, что касается зоомагазина, дядя Джек был очень даже организован: никогда не забывал кормить животных и чистить их клетки. Хотя, разумеется, если бы он вдруг забыл, они бы не преминули ему напомнить.

Дверь распахнулась, и Лотти испуганно вздрогнула. На пороге стоял Дэнни в старых спортивных штанах и огромной домашней толстовке.

– Вы тут едите, – сказал он, осуждающе глядя на Лотти. – Я почувствовал запах тостов. Дайте мне тоже. Пожалуйста, – добавил он, когда Лотти придвинула тарелку с тостами поближе к себе. – Есть хочу – умираю. Привет, Руби. – Дэнни растерянно моргнул. – А который сейчас час?

– Почти девять, – сказала Лотти. – Ладно, можешь взять один тост. Вам с Септом один на двоих, – быстро добавила она, увидев, как из кармана толстовки Дэнни выглянула черная усатая мордочка крысюка Септимуса. Его усы нетерпеливо подрагивали в предвкушении угощения.

– А есть арахисовое масло? – спросил Септимус, принюхиваясь.

– Нет, – твердо сказала Лотти. Септимус был ужасно ленивым, но, когда нужно, весьма убедительным. В точности как Дэнни. Лотти знала, что Септ запросто сможет уговорить ее сбегать на кухню за арахисовым маслом и, может быть, заодно захватить еще тостов. Штучек пять-шесть.

– А вы чего так рано встали? – спросил Дэнни, роняя крошки на Лоттино покрывало.

– Рано! – воскликнул хомяк Джерри, всем своим видом выражая крайнее неодобрение. – Лучшее время суток – время перед рассветом. – Он продолжил грызть хлебную корку, набивая защечные мешки, с изяществом, удивительным для такого упитанного кругленького существа.

Септимус с неприязнью взглянул на него:

– Хомяки, друг мой, ночные животные. Вы спите целыми днями, пока мы трудимся в поте лица.

Лотти чуть не подавилась тостом. Да, Септимус ходил в школу вместе с Дэнни, прячась в кармане его пиджака, но ни тот ни другой явно не перетруждались за школьной партой.

– Лотти сражалась с Пандорой, – с гордостью объявила Софи и схватила еще один тост.

– Что?! – Дэнни чуть не уронил свой второй тост, который потихоньку стянул с тарелки, надеясь, что Лотти этого не заметит. – У тебя как с головой?! Ты пошла к ней одна?!

– Ты знал, что я собиралась пойти! – возразила Лотти. – Мы вчера говорили об этом с Ариадной, и ты тоже присутствовал при разговоре.

Ариадна была девушкой дяди Джека и… ведьмой. Самой настоящей ведьмой. Она учила Лотти магии. И вчера вечером, когда Лотти нашла фотографию своего папы с Пандорой, она пошла за ответами к Ариадне. Она знала, что дядя Джек ничего ей не скажет – он вообще не любил говорить об исчезновении своего брата, – но ей казалось, что Ариадна должна понимать: Лотти имеет право знать правду. Еще вчера Лотти решила, что она больше не будет мириться с тем, что ее держат в неведении. Ведь речь идет о ее папе! Возможно, Пандора как-то причастна к его исчезновению? Лотти только недавно узнала, что родилась в волшебной семье, и это было так странно… Особенно если учесть, что она совершенно не помнила своего папу. Магические способности Лотти унаследовала от него, и если бы папа был рядом, он бы, наверное, начал учить ее волшебству с самого детства. Но он пропал без вести, когда ей было два года, и с тех пор о нем больше не слышали. Лотти не знала, что с ним случилось, но в последнее время вокруг нее стали происходить странные вещи, и что-то начало проясняться. Вернее, все стало еще непонятнее. А Ариадна наверняка что-то знала, и Лотти надеялась, что она все-таки скажет ей правду.

– Я не думал, что ты помчишься туда одна, никому ничего не сказав, – пробормотал Дэнни. – Да еще так рано утром, пока я спал!

Лотти так и не поняла, из-за чего Дэнни злится: из-за того, что она подвергала себя опасности, или из-за того, что он пропустил приключение, или из-за того и другого сразу.

– Она была не одна! – возмутилась Софи. – С ней была я!

– Хомяки всегда готовы сослужить добрую службу, – добавил Джерри.

– И я тоже была с тобой… – сказала Руби. – Ну, хотя помощи от меня не было никакой. – Она улыбнулась Лотти и покачала головой: – До сих пор с трудом верится, что Пандора меня заколдовала. Это было ужасно.

– Ты сама была ужасная, – осуждающе проговорила Софи. – Ты обидела Лотти.

Руби обиженно заморгала.

– Извини, – пробормотала она.

– Софи! Руби не виновата! – Лотти приобняла Руби за плечи. – Это мне надо перед тобой извиняться. Если бы мы с тобой не дружили, она бы тебя и не тронула. Пандора использовала тебя, чтобы ударить по мне. Вот такой она подлый и злой человек.

– Не отвлекайся, – сказал Дэнни. – Рассказывай, как все прошло. То есть я уже понял, что ты победила. Если только она уже всех вас не заколдовала. Вы же не заколдованы, да? – Он с подозрением уставился на Лотти, стараясь заглянуть ей в глаза. В конце концов она схватила с тарелки последний тост и запихнула его Дэнни в рот:

– Жуй и молчи! Конечно мы не заколдованы! – Лотти на секунду задумалась. – Я сама толком не понимаю, что там произошло, – призналась она. – В смысле как все закончилось. Как мы уцелели. Все было так странно… Мне кажется… Мне кажется, я видела папу. – Она робко взглянула на Дэнни, не зная, как он отнесется к ее словам. Она была готова к чему угодно, но только не к этой боли, промелькнувшей в его глазах. Лотти подумала, что лучше бы ей такого не видеть.

Впрочем, Дэнни ничем не выдал своего огорчения. Разве что его голос звучал чуть натянуто:

– Я не понимаю. Ты видела призрак?

– Нет! – Лотти не знала, почему она так уверена, что папа жив. Она боялась взглянуть на Дэнни, уже понимая, что им предстоит непростой разговор. Дэнни остался без мамы, Лотти осталась без папы, и эти потери их объединили, пусть даже они никогда не говорили об этом друг с другом. – Нет. Мне кажется, он был настоящим. Я уверена, что он был настоящим. – Она тяжко вздохнула. – Но он был единорогом.

Лотти думала, что Дэнни фыркнет и рассмеется. Ведь даже Руби посмотрела на нее странно, когда она сказала ей о единороге.

Но Дэнни не рассмеялся. Он прислонился спиной к стене и сказал:

– Так. Рассказывай все по порядку.

Лотти тоже прислонилась спиной к стене и закрыла глаза, вспоминая:

– Это было ужасно. Пандора проникла ко мне в голову и сказала, что остановит мне сердце. Сказала, что сожмет мое сердце рукой и оно остановится насовсем.

– Она не смогла