действительно было бы затруднительно объяснить свое появление в Париже. Но все равно ей так хотелось обнять маму по-настоящему!

И теперь папа тоже ее не почувствовал. Наверное, это значит, что на самом деле ее здесь нет, рассудила Лотти. По-прежнему держа его за рукав – неужели она и вправду боялась, что его унесет ветром? – она запрокинула голову и посмотрела ему в лицо. Папа был очень высоким. Она смутно помнила, что он был очень большого роста, но не знала, действительно ли он такой или просто ей так представлялось по воспоминаниям из раннего детства, когда она была совсем крохой. Теперь она убедилась, что он действительно очень высокий. И загорелый. Гораздо смуглее, чем дядя Джек, который в шутку называл себя троглодитом, прячущимся от солнца в недрах зоомагазина. Лотти подумала, что папа и должен быть загорелым, раз он столько времени прожил в Индии или где-то рядом с Индией. В его волосах, таких же кудрявых и черных, как у нее самой, уже пробивалась серебристая седина.

Его пальцы были точно такими же тонкими и длинными, как у Лотти. Она затаила дыхание, глядя на эти пальцы. Папа… Она плохо помнила папу, но она помнила его руки. Помнила, как он складывал бумажные самолетики. Как он изображал действия персонажей из детских песенок, которые так нравились Лотти, когда она была маленькой. Она отпустила папин рукав, прикоснулась к его руке, вложив в это прикосновение всю свою любовь и надежду, и мысленно обратилась к нему: «Папа, я здесь».

Он моргнул. Только моргнул, и все. Может быть, просто от ветра.

Лотти вздохнула. По крайней мере, он сейчас на корабле. Это же хорошо, правда? Это значит, что он уже едет домой. Конечно домой, а куда же еще? Единорог говорил, что он пытается вернуться. Наверняка это не просто сон. Это подсказка, что папа вернется, что он уже едет к ней.

Ей было обидно, что теперь они с папой не могут поговорить. Она почти пожалела о том, что он больше не единорог, потому что в облике единорога он с ней разговаривал. Он ее видел. И все же ей не хотелось, чтобы он превращался в единорога. Было так здорово видеть его настоящего! Он был точно такой же, как на фотографиях. Вылитый дядя Джек, только смуглее, худее и выше ростом. Как будто поблекшие воспоминания вновь обрели четкость, наполнившись жизнью. Лотти хотелось, чтобы он оставался собой, пусть даже она не могла с ним разговаривать.

Папа отвернулся от моря и поднял голову к небу. Он что-то пробормотал, но Лотти его не расслышала. Она прильнула к нему, пристально глядя на его губы, и мысленно попросила его повторить сказанное.

– Она меня ищет. Я чувствую, как она приближается. Я не знаю, что ей от меня нужно. – Он устало покачал головой. – Главное, чтобы она не узнала, куда я еду. – Он протер кулаками глаза и сердито пробормотал: – Вот только куда я еду? Я не вижу, не вижу. Где они? Где?

Лотти обняла его за талию. Как жалко, что папа не знает, что она рядом! Сейчас он говорил о Пандоре – она была в этом уверена. Что ж, вот и ответ на один из ее многочисленных вопросов. Пандора не оставит в покое ее семью. Она еще вернется за Лотти. Но теперь, когда Пандора узнала, что Лоттин папа жив, она будет искать и его тоже. Наверняка уже ищет.

Глава 4

Лотти проснулась, дрожа как в лихорадке. Ее руки, вытянутые вперед, все еще пытались удержать папу, но он ускользнул от нее вместе со сном.

– Что такое? – проворчала Софи, недовольная, что ее разбудили, и Лотти вдруг поняла, что во сне они с папой были одни, хотя с тех пор, как между Лотти и Софи установилась волшебная связь, Софи присутствовала во всех Лоттиных сновидениях.

– Я видела папу, – пробормотала Лотти, наблюдая, как Софи потягивается и зевает.

Софи замерла в зевке и пристально посмотрела на Лотти:

– Я не понимаю. Я ведь тоже спала. Как получилось, что тебе снился сон без меня?

В голосе Софи слышался не только упрек, но еще и растерянность, недоумение и обида.

– Не знаю, – сказала Лотти. Она понимала, что ей надо утешить Софи, уверить ее, что она вовсе не собиралась ее бросать, что все получилось само собой. Но мысленно Лотти все еще пребывала на корабле, глядя на безбрежное море и небо и пытаясь добиться, чтобы папа ее увидел.

Софи жалобно заскулила, отодвинулась в дальний конец кровати и легла, закрыв нос передними лапами, словно хотела спрятаться.

Лотти медленно подняла голову:

– Софи, не обижайся, пожалуйста. Я правда не знаю, почему тебя не было в этом сне. Это никак от меня не зависело. Мне просто приснился сон! Пожалуйста, не сердись на меня. – Она устало вздохнула. У нее было такое чувство, будто она вообще не спала всю ночь.

– Я не сержусь, – пробормотала Софи.

– Ну, тогда не расстраивайся.

– Почему ты не взяла меня с собой?

– Я не нарочно! – воскликнула Лотти.

Раздался сердитый стук в стену. Это Дэнни, чья комната располагалась рядом с комнатой Лотти, возмущался, что Лотти его разбудила своими воплями в такой ранний час.

– Давай спать дальше, – сказала Софи. – Тебе надо в школу. – Она повернулась к Лотти спиной и закрыла глаза. Когда Лотти попробовала прикоснуться к ее сознанию, она наткнулась на серый туман, который самым бессонным образом кричал «Я уже сплю!».

Когда Лотти проснулась снова – ее разбудил дядя Джек, кричавший снизу, что пора вставать, – Софи рядом не было. Лотти надела школьную форму и спустилась вниз, очень надеясь, что Софи уже не сердится.

Софи пила кофе в кухне, но на ее черной мордочке не было обычного выражения блаженства от первой утренней порции кофеина. Ее усы уныло свисали, общий вид был подавленный и удрученный. Заметив, что Лотти наблюдает за ней с порога, Софи тряхнула ушами и постаралась изобразить безразличие.

Лотти налила себе сока, села рядом с Софи и спросила шепотом:

– У тебя все хорошо?

– Конечно. С чего бы мне было плохо? – отозвалась Софи с напускной легкостью.

Лотти не знала, что сказать, как пробиться сквозь ее показное безразличие, но ей очень хотелось достучаться до Софи, потому что она понимала – Софи сильно обижена и нельзя, чтобы эта обида накапливалась.

– Мне пора в школу, – вздохнула Лотти. – Увидимся после уроков. Ты мне поможешь с чарами призыва? Для кролика?

Софи уставилась в чашку с