- оно кажется мне естественным, - я чувствую, что прихожу к руководству во всеоружии.

- И - сколь ни печально - только на год. Это не кажется вам обидным?

Администратор .пожал плечами.

- За год работы я неизбежно отстану. Буду координировать уже известные мне линии, но не хватит времени, чтобы следить за всем новым, что возникнет за этот год, настолько пристально, чтобы потом органично вплести его в старую сеть. Это сделают те, о ком я уже говорил - люди, избранные не пять, а четыре года тому назад. Нет, все совершенно разумно.

- Да, - согласился Нарев после паузы, - воистину, система мудра. И это подтверждается: за все время не было ни единой попытки остаться на второй срок. Или еще пример: вы летите на рейсовом корабле, хотя вам наверняка могли предоставить и отдельную машину.

Администратор улыбнулся.

- Мы здравомыслящие люди. К чему зря расходовать топливо? Но не пора ли присоединиться к обществу?

Он встал, чтобы выйти из бара в салон. Нарев покосился на него и тоже поднялся.

- Меня терзает искушение заметить, что понятие здравомыслия всегда было относительным. Как добро и зло, например.

- А вы пытались бы остаться у власти? И летали бы в одиночку на сто местном корабле?

- Я? - усмехнулся Нарев. - Если я чего-то не умею, то, увы, как раз предугадывать свои поступки.

Они неторопливо направились к выходу.

- И еще, - сказал Карский, - всегда надо немного тосковать о том, что кончается. Иначе наступит пресыщение. 4 в вашей работе не так? Кстати, я и не знаю...

Они остановились в салоне, привыкая к полутьме.

- Осмелюсь перебить вас. Вот человек, которому пресыщение не грозит, - сказал Нарев, меняя тему разговора и указывая кивком на актрису, танцующую с писателем. Карский серьезно ответил:

- Она очаровательна. Но я выбрал бы другую.

- И я догадываюсь кого. Но не соглашусь с вами. Неразумно волновать капитана в полете.

- Тем более, когда предстоит финиш, - сказал администратор и вздохнул. - Да, Земля... А вы надолго в метрополию? Вы хозяйственник?

- Питаю надежду, что вы не думаете этого, - сказал Нарев, чуть изогнув губы в улыбке. - Будь я хозяйственником, я ни в коем случае не стал бы завязывать знакомство с вами, это могли бы расценить как, попытку устроить дела своей планеты или округа.

- Вряд ли: вы не анторианин, а я буду заниматься делами именно этой планеты. Вы же, если не ошибаюсь, с Ливии?

- Голос выдает? Противный голос, правда? Рискну употребить такое определение. Но это только при земной плотности атмосферы, как тут. На Ливии наши голоса звучат прекрасно. Кстати, могу ответить тем же: такие смуглые лица, как ваше, можно увидеть лишь на Анторе... А что касается моих занятий, то я путешественник. Самая независимая профессия. Несколько романтизируя, я сказал бы: прихожу без восторга и покидаю без сожаления. И на моей Ливии не был уже много лет.

- Жаль. Я как раз собирался спросить: на этой планете недавно были какие-то осложнения, но я не успел получить информацию и не знаю деталей. Кто-то пытался встать во главе...

- Вы заставляете меня пожалеть о том, что я совершенно не в курсе дела. Живу в пути и счастлив, и не желаю иного. Хотя нет, - порой мне хочется быть капитаном такого вот А-лайнера. Вот где подлинная независимость, и судьба окружающих зависит только от вас.

- А знаете, если верить курсу психологии, который я прошел, это ваше желание означает, что вы ощущаете в себе запас энергии и где-то обижены тем, что люди не используют ее по назначению с максимальным эффектом. Я прав?

- Значит, вы разбираетесь во мне лучше, чем я сам.

- Нет, я не замечал за собой такого.

- Простите, если я смутил вас.

- О, пожалуйста, я не в обиде.

В центре круглого экрана капелькой янтаря сияло Солнце.

- Вот он, - удовлетворенно сказал штурман Луговой. - Детка Йовис. Прошу отметить в журнале, капитан: рекорд. Еще никто не выходил на видеосвязь с системой Юпитера на таком расстоянии. Молодец я?

- Это я выясню в Управлении кадров, - пообещал капитан Устюг.

- А вообще, - продолжал штурман, - Солнечная загружена бездарно, нарушена центровка: все планеты на одном борту.

- По прибытии подай рапорт в отдел перевозок, - посоветовал капитан.

Штурман посмотрел на него со всей проницательностью, свойственной (как они сами полагают) людям, чей возраст перевалил уже далеко за двадцать.

- Вы волнуетесь, мастер!

Сколько-то мгновений они смотрели друг на друга молча. Капитан был вдвое старше и на целую голову ниже ростом, и все же чем-то они напоминали друг друга; может быть, ровным, характерного оттенка загаром, что приобретается под корабельным кварцем, или пристальностью взглядов, или неторопливой точностью движений, какой требуют корабли.

- Следить за состоянием экипажа - это моя обязанность, ответил, наконец, Устюг. - А на моем корабле принято выполнять свои обязанности и не заниматься чужими. При входе в систему обязанность штурмана - следить за курсом и своевременно брать пеленг.

Луговой улыбнулся.

- Не беспокойтесь, мастер. Пока Солнце впереди и Ригель справа, нам бояться нечего. А скажите, так глубоко интересоваться состоянием пассажиров тоже входит в обязанности капитана?

- Да, - сухо сказал Устюг. - Входит.

- Но раньше в рейсах капитан доверял это Вере. Кто же беспокоит вас на борту "Кита"? Администратор Карский? Путешественник Нарев? Физик? Или Истомин - вы решили, что он напишет о вас книгу? Не старичок же Петров привлек ваше внимание и не футболист Еремеев, хотя он и чемпион Федерации...

Капитан Устюг молча смотрел на штурмана, пытаясь понять, является ли причиной необычной болтливости пред финишная лихорадка, что треплет порой молодых судоводителей, или просто нахальство.

- Мила едет с мужем, - продолжал перечислять Луговой. Актриса влюблена не в вас. И если только мы не везем зайцев, то это может быть лишь Зоя Серова. А она...

Нет, решил капитан, никакая не лихорадка. Простое мальчишеское нахальство пополам с любопытством.

- Пост-Юпитер уже пять секунд ждет ответа, - сухо сказал он.