Ричард Смартон, товарищ Уильяма Мидлсборо по Кембриджу, был землевладельцем и жил неподалеку от Бостона. Именно к нему и решил в первую очередь наведаться Уильям. Собственно, больше на американской земле у него знакомых и не было. Ричард в отличие от Уильяма университет все-таки закончил, хотя имел скверную привычку спорить с вышестоящими, а его склонность к риску и авантюре отталкивала от него всех, кроме, конечно, Уильяма. Молодой Мидлсборо предпочитал дружбу с сыном сквайра отношениям с отпрысками аристократических семейств и, как оказалось, не напрасно.

Друзья не виделись всего три года, и Уильям несказанно удивился, когда, лишь только он покинул дилижанс, в объятья его сгреб здоровенный детина и знакомым баском Ричарда Смартона произнес, вернее, прокричал:

– Уил, дружище, как я рад! Из всех англичан только ты человек!

– Ты как всегда бестактен и как всегда прав, – рассмеялся в ответ Уильям.

Одноэтажный просторный дом Смартона, окруженный открытой верандой, гостю сразу же понравился. Здесь было уютно и светло, а от неизящной добротной мебели веяло спокойствием и основательностью. За то время, что друзья не виделись, Ричард не только раздался вширь сам, но и приумножил свою фамилию. Его жена Маргарет, такая же дородная и простоватая на вид, три месяца назад родила чудесных близнецов – Уильяма и Ричарда.

То, что университетский приятель назвал старшего сына в честь него, Уильяма Мидлсборо даже растрогало. Но он не любил в себе этой «проклятой сентиментальности», потому что именно из-за нее его отвергла женщина, с которой он собирался однажды связать свою судьбу.

Вместо того чтобы предаваться глупым воспоминаниям, Уильям подмигнул Ричарду:

– Так, свадьба, говоришь, полгода назад была?

Смартон добродушно рассмеялся:

– Да уж! Папаша Маргарет до сих пор меня за глаза чудовищем называет, но, поверь, это был единственный способ заставить старика отдать свою дочку за меня! Правда, когда старый лис увидел моих мальчиков, прослезился. У него-то самого только три дочки, и ни одна, кроме Маргарет, внука ему не подарила. Так-то!

И все же радость приятеля показалась Уильяму Мидлсборо несколько натянутой, причем связано это было, скорее всего, с его прибытием. Ричард явно чего-то недоговаривал.

Только на четвертый день пребывания на ранчо Смартона Уильям наконец понял, чем занимается его друг, – контрабандой. Да, колониальная политика Англии не оставляла таким, как Ричард Смартон, другого выхода. Необычайно высокие налоги и пошлина на товары попросту разоряли их.

– Я только пытаюсь обеспечить свою семью должным образом, – оправдывался Смартон. – Я просто торговец, у меня даже нет каперского свидетельства.

По тону здоровяка Уильям догадался, что тот действительно напуган его визитом. Уильям англичанин и вполне может выдать Смартона красным мундирам. Соединенные Американские штаты не имели своего военно-морского флота, поэтому правительство для защиты интересов страны разрешило частным торговым судам нападать на неприятельские корабли. И, конечно же, больше всего доставалось англичанам.

– Я тоже сторонник беспошлинной торговли и считаю блокаду ваших портов чудовищной ошибкой, – поспешил успокоить Смартона Уильям. – Если не возражаешь, я бы хотел присоединиться к твоей команде. Отличный повод вспомнить все, чему меня учил старина Уолтер Мали. Так, когда мы выходим?

– Завтра на рассвете. Повезем французам шерсть, а обратно ром, – Смартон пожал протянутую руку Уильяма и обменялся с ним многозначительными взглядами.

Теперь Уильям Мидлсборо не беспокоился о своем будущем. Он с детства грезил морем и у него, как и у многих, живущих на этой земле, есть свой счет к Британии (и бывшие соотечественники заплатят за свою жадность!).

Над Ла-Маншем стояла ненастная ночь. Шлюп контрабандистов, преследуемый сторожевым таможенным судном под названием «Шторм», перекатывался по гребням волн, пытаясь удержаться на плаву. Ночь была то, что надо, пока противный ветер не спутал команде Смартона все карты. Вначале выползла блудница-луна и позволила таможенникам их обнаружить, а теперь еще и буря разыгралась не на шутку. Корабль, преследовавший шлюп Смартона, мог запросто столкнуться с ним. Это понимали и контрабандисты, и таможенники. По иронии судьбы шторм сыграл со «Штормом» злую шутку.

Команда сторожевого судна была крайне озабочена тем, чтобы благополучно добраться до гавани, не упустив при этом контрабандистов и их товар. Эта странная погоня с риском для жизни настолько увлекла и преследователей и преследуемых, что никто не заметил маячивший позади парусник. А когда капитан «Шторма» послал за подзорной трубой, то увидел мощную бригантину без каких-либо опознавательных знаков. Судя по очертаниям, корабль водоизмещением был на пятьдесят тонн больше, чем «Шторм». Капитан благоразумно приказал прекратить преследование шлюпа и что есть мочи гнать в порт.

Не успел шлюп отвязаться от одной погони, как пришлось снова менять курс: бригантина, похоже, всерьез заинтересовалась судном Смартона. После изнурительной полуторачасовой гонки бригантина подняла пиратский флаг и, прибавив скорость, пошла вровень со шлюпом. Весь левый борт пиратского корабля ощетинился пушками. Затем события стали развиваться стремительно. Пираты в считанные секунды взяли шлюп на абордаж и, изрыгая проклятия и угрозы, устремились на судно. Замелькали ножи, сабли, но все закончилось без человеческих жертв. Людей Смартона попросту связали, всех до одного. Вскоре морские разбойники уже деловито шныряли по захваченному шлюпу контрабандистов.

– Так-так, что у нас здесь?

К связанным контрабандистам подошел здоровенный детина, на могучих плечах которого красовался красный мундир капитана английской армии. Левый глаз пирата закрывала черная повязка.

– Ну и не везет же вам, а? Сначала таможенники, теперь мы. – Он задумчиво поскреб поросший щетиной подбородок. – У вас довольно приличный шлюп. Кто же его капитан?

– Я, – раздался в ответ звучный голос.

Пират с любопытством оглядел с головы до ног высокого, стройного, поразительно красивого юношу. Его светлые волосы при свете луны блестели, как золотые дублоны.

– Что же ты отправился на дело при полной луне, сынок? – назидательно произнес бывалый «морской волк».

У него явно поднялось настроение: судя по всему, громила считал, что отхватил неплохую добычу.

Капитан шлюпа с вызовом посмотрел на одноглазого:

– Когда мы вышли в море, стояла кромешная тьма. Проклятый ветер разогнал облака, и сторожевой корабль обнаружил нас.

– Как тебя зовут, приятель? – добродушно спросил дородный пират.

– Мидлсборо, Уильям Мидлсборо, – нехотя ответил капитан шлюпа.

– Ого! К нам в сети попала благородная рыбка, – крепкие белые зубы пирата заблестели в широкой улыбке.

– А я Клайв Ларсон, – пират выразительно взмахнул при этом рукой.