Но все же не все из нас тренировались. Хотя все мы серьезно относились к занятиям, от меня требовалось чуть меньше. Я всего лишь целитель в замке, и на шкале ценности мое место было где-то внизу. Забирать жизнь здесь важнее, чем суметь спасти ее. Но хоть я и медик, это не освобождает меня от курса Пророчеств судьбы 101. Я отпихнула подальше от себя латино-шумерский щекоточный апокалипсис.

– Имоджин, – заныла я, – можно мне что-нибудь полегче? Ну пожалуйста?

Она тяжело вздохнула. Имоджин не должна была стать учителем. Но наши настоящие учителя погибли при взрыве, и теперь у нас осталась только она. Каждое утро она выкраивает пару часов на обучение, а остальное время проводит с Малышами.

Она встала и отправилась на поиски к дальней полке шкафа, ее белокурый хвост вяло покачивался. Я сдержала ликующую улыбку. Имоджин добрее ко мне, чем к кому бы то ни было. Честно говоря, остальные ведут себя так же. Я стараюсь не злоупотреблять этим, но раз уж все относятся ко мне как к милому домашнему животному только потому, что не умею обращаться с ножом, – что ж, должна же я получить от этого какие-то льготы.

Полка перед Имоджин вообще-то относилась к разряду запретных, но поскольку Баффи-Истребительница в одиночку уничтожила нашу организацию практически целиком, пару месяцев назад разрушив всю магию на земле, это уже не имело значения. Книги, которые раньше представляли угрозу, например, вызывали одержимость демонами, помогали призвать богов ада или, скажем, могли нанести действительно глубокий порез бумагой, теперь стали так же безобидны, как и любая другая книга.

Вот только переводить их от этого легче не стало.

– Магия же по-прежнему разрушена? – спросила я у Имоджин, которая как раз водила пальцем по корешку книги, в XV веке уничтожившей полный зал Наблюдателей. Уже два месяца – ни капли магической энергии. Для организации, построенной на магии, это было нелегко. Меня не учили применять магию, но я очень здраво относилась к ней: с уважением и страхом. И было жутко наблюдать, как Имоджин обращается с этой книгой без особой почтительности.

– Батарейки сели, и никто не может подобрать нужные. – Риз нахмурился, не отрывая взгляд от текста, словно его оскорбил демон, о котором он читал. – Когда Баффи что-нибудь разрушает, у нее это выходит на пять с плюсом. Лично я думаю, что если бы мне довелось столкнуться с Семенем Чудес – источником магии на земле, подлинным мистическим чудом, – я по крайней мере изучил бы его. Провел исследование. Обдумал бы хорошенько все варианты. Должен же был быть другой способ остановить конкретно этот конец света.

– Баффи видит, Баффи уничтожает, – пробормотала я. Ее имя в моих устах прозвучало почти как ругательство. Мы не произносим его вслух в нашей семье. Впрочем, нельзя сказать, что мы вообще часто что-либо произносим, разве что «Ты нигде не видела мой лучший кинжал?», или «Где наши запасы? Мне нужно вырезать кол», или «Привет, мои дочери-двойняшки, это я, ваша мама, и одну из вас я люблю больше, так что решила спасти ее первой, когда вы обе чуть не сгорели при пожаре».

Ну хорошо, последнее точно нет. Ведь, как я уже упоминала, мы вообще не особенно много говорим. Жить под одной крышей – звучит так уютно, если только речь не идет о крыше гигантского замка.

– Подумать только, сколько мы могли бы узнать, – продолжил стенать Риз, – если бы я мог провести всего час рядом с Семенем Чудес…

– В ее защиту напомню: мир был на пороге уничтожения, – сказала Имоджин.

– Не в ее защиту: это из-за нее мир там оказался, – возразила я. – И магии больше нет.

Имоджин пожала плечами:

– Исчезли адские врата и порталы. Демоны больше не заезжают к нам на каникулы и осмотр достопримечательностей.

Я фыркнула:

– Гастрономические туры в мир людей отменяются. Бедные демонические измерения. Конечно, это в свою очередь означает, что ни один из нынешних туристов не сможет вернуться к своим драгоценным родным адским безднам.

Риз нахмурился и, сняв очки, принялся их полировать.

– Вы шутите, а это провал и конец всех наших исследований, посвященных передвижению демонов, порталам, измерениям и адским вратам. Все это больше не актуально. Даже если бы я хотел понять, как все изменилось, я бы не смог.

– Видишь? Баффи всем приносит только боль. Бедный Риз. Ни одной книги об этом.

Я потрепала его по голове. Имоджин бросила пухлый том на стол.

– И все же твоя домашняя работа до сих пор не выполнена. Посмотри здесь.

Облачко пыли вырвалось из книги. Вздрогнув, я прикрыла нос рукой.

Имоджин скривилась.

– Извини.

– Ничего страшного. У меня уже довольно давно не было приступов астмы.

Ничего страшного, вот только моя астма таинственным образом исчезла в тот самый день, когда Баффи уничтожила магию, едва не случился конец света, а я искупалась в слизи демона из другого измерения. Все в порядке. Демон тут совершенно ни при чем. С ним никак не связано мое внезапное желание бегать, или начать тренироваться, или в принципе сделать что-то со своим телом, а не просто притулиться где-то и читать, как обычно.

Рукавом свитера я аккуратно протерла кожаный переплет.

– «Откровение… эээ… Арктуриуса Дальновидного»? Кажется, этому чуваку просто нужны были очки посильнее.

Риз наклонился поближе, с любопытством вглядываясь в книгу.

– Я не читал этот том.

В его голосе отчетливо слышалась ревность.

Поля пестрели комментариями, почерк с течением веков менялся. На последних страницах виднелись оранжевые отпечатки, как будто кто-то листал и одновременно жевал «Читос». Предыдущие Наблюдатели оставляли свои примечания, комментируя и добавляя детали. Когда я видела их работу, меня захлестывало чувство ответственности. Не каждая шестнадцатилетняя девочка может проследить, как ее предки веками помогали Истребительницам, сражались с демонами и всячески спасали мир.

Я нашла разборчивую запись.

– А вы знали, что в 1910 году один из Мерриуэзерсов предотвратил восстание осьминогов? Демонический морской змей наделил их разумом, и они собирались свергнуть нас! Мерриуэзерс не особенно распространяется об этом. Похоже, они победили их… – Я прищурилась. – Лимон, масло. Кажется, это рецепт.

Имоджин постучала по книге.

– Просто переведи десять последних пророчеств, хорошо?

Я приступила к работе. Риз время от времени задавал вопросы Имоджин, и к концу занятий на его столе грудилась почти половина содержимого всех книжных полок. Раньше мы с Ризом не учились вместе. Он занимался вместе с другими будущими кандидатами в члены Совета. Теперь же нас осталось так мало, что от некоторых правил и церемоний пришлось отказаться. Не ото всех, конечно. Кто мы без традиций? Просто кучка чудаков, прячущихся в замке и изучающих вещи, о которых никто больше не хочет знать. Полагаю, правда, что и с традициями мы такие. Но все-таки во всем этом гораздо больше смысла, когда знаешь, что ты часть тысячелетней битвы против сил зла (и, очевидно, осьминогов).