— Офис? — поведя носом, уточнила умудренная тридцатилетним опытом кадровичка, не спеша переступать порог.

Несмотря на то, что в соответствии с поэтажным планом жилого дома за дверью располагалась стандартная двухкомнатная квартира, человеческим духом из нее не пахло.

Пахло нечеловеческим. Прямо-таки трупным. Версия с вампирским логовом приобрела убедительность.

— Да, а что? — Красноглазик канул во мрак того, что в плане было стандартной прихожей, хлопнул ладонью по стене и включил свет. — В ипотеку взял. Это выгоднее, чем офис арендовать.

Валентина Павловна покивала — она тоже приобрела свою квартиру в ипотеку: три года, пять и восемь десятых процента, хорошие условия — и смело вошла в вампирскую, ой, стандартную двушку. Жизнь временно неработающей одинокой без пяти лет пенсионерки скучна, не упускать же редкий шанс развеяться?

— Вы здесь сами пока, океюшки? Почилите чуть, а я быстро сгоняю, мне позарез… — Красноглазик кашлянул и потер горло под небрежно намотанным шарфом. Под ним была футболка с коротким рукавом — наряд странноватый, но очень питерский. — Сейчас и стафф подтянется, и коник явится, и мы вам джоб-оффер чин-чином оформим.

— А где…

Валентина Петровна хотела спросить, где ей можно присесть, потому что в прихожей ничего похожего на стулья она не увидела — и без того тесное пространство было заставлено колоннами из картонных коробок, но Красноглазик понял ее по-своему.

— Где наш прежний эйчар? — Он вздохнул и развел руками. — Пропала!

Валентина Петровна хотела уточнить — в каком смысле пропала, не в худшем ли? Не вовсе ли сгинула?

Номер на двери, неприятно напоминающий о печальном «грузе-200», и нехороший запашок заставляли тревожиться.

Но Красноглазик счел предварительную беседу законченной, потер ладошки и отступил за дверь, захлопнув ее за собой и оставив кадровика, просто кадровика (а не охотника на вампиров!) в плену двухкомнатной темницы.

— Вот это ты, Валя, вляпалась! — с недоверчивым изумлением сказала Мордасова сама себе и осторожно двинулась в обход картонных колонн, внимательно глядя под ноги, чтобы не вляпаться во что-нибудь отнюдь не фигурально.

Ближайшая дверь оказалась распахнутой настежь. В проеме смутно виднелись массивные угловатые предметы. «Гробы!» — азартно подумала было Валентина Петровна, неплохо представляющая себе интерьер стандартного вампирского жилища по голливудским фильмам. Но нет — это были столы, что выяснилось сразу же, как только отважная женщина посветила в комнату встроенным фонариком мобильного телефона.

На столах во множестве помещались плоские широкие мониторы и компьютеры — модные, серебристые, похожие на тонкие книжки. Ее богатый жизненный и профессиональный опыт включал достаточно близкое знакомство с современной оргтехникой, так что замшелой бабкой без пяти лет пенсионерка не была.

— Ноутбуки, — поняла Валентина Петровна и в подтверждение сказанного громко чихнула: в логове не только дурно пахло, но и было изрядно пыльно. — Бяки-буки…

Она перешла к следующей двери — та была прикрыта, но не заперта, — толкнула ее и полюбовалась призрачным сиянием, разливающимся в правом дальнем углу, обычно именуемом красным, а в данном случае голубым. Там тоже имелся просторный стол, даже два, и оба с ноутбяками-буками. Один как раз был открыт и в меру своих сил работал осветительным прибором.

В кухню, санузел и кладовую Валентина Петровна заглянуть не успела. В замке мучительно проскрежетал ключ, входная дверь открылась, и в прихожую, на ходу привычно поворачиваясь боком, чтобы вписаться между коробками, ворвался низкорослый бородатый тип в свитере ручной узорчатой вязки и широких вельветовых штанах, подвернутых снизу так высоко, словно их владелец заранее знал об опасности во что-нибудь вляпаться и постарался минимизировать риск.

— Ваня, ай эм тут! — радостно крикнул он и еще раз айкнул, уже испуганно, едва не столкнувшись с выбравшейся из красно-голубого угла Валентиной Петровной.

— Вы кто? — упреждая аналогичный вопрос, спросила она.

Красноглазик, убегая, пообещал ей скорое прибытие какого-то стаффа и еще коника. Не то чтобы Валентина Петровна всерьез ждала появления большой собаки (стаффордширские терьеры довольно крупные) и маленькой лошади мужского пола (сиречь коника), но гном в вельветовых портках в списке вовсе не значился, а потому по умолчанию должен был считаться посторонним. Пока не докажет обратное, разумеется.

— Я-то Кондратий! — ответил гном после недолгого молчания, которого ему хватило, чтобы вытаращить глаза, почесать в затылке, помотать головой, нахмуриться, скрестить руки под поперечной косой на свитере и притопнуть ногой в зверовидном ботинке на подошве вдвое более толстой, чем «платформы» Валентины Петровны. — А вы кто, тетенька?

— Кондратий — это Коник? — «тетенька» быстро соображала.

— Йес, ай эм!

— А стафф?

— А со стаффом проблемы, — гномик Коник погрустнел. — Два фронтенда-девелопера — фьюить!

— Пропали? — понятливо уточнила Валентина Петровна.

Кажется, стало понятно, чем пахнет. Фронтенд-девелоперами, не иначе. Пропавшими. И даже протухшими.

— Йес, оф коз! Гена новых ищет, но где ж их взять… — гном вдруг взволновался, почти подпрыгнул и с новым интересом воззрился на Мордасову. — Но вы ж не он? Не она?

— Не оно, — с достоинством подтвердила Валентина Петровна. — Я кадровик, просто кадровик.

— Дирпопер?! — гном обрадовался, а Валентина Петровна — вовсе нет.

— Я бы попросила! — насупилась она. — Выбирайте-ка выражения. Смотрю, у вас тут проблемы с корпоративной культурой…

— Дирпопер — ит из директор по персоналу! — хихикнув, поспешил объяснить Кондратий.

Дух-дух! — сделала дверь, с размаху врубаясь в картонную колонну и опасно сотрясая устои.

— Кто, кто в теремочке сидит?! — басовито гаркнул здоровенный бурый медведь.

А, нет: парняга в просторной теплой рубашке из ворсистой ткани.

Придержав и усмирив взволновавшиеся коробки, он развернулся лицом к комическому дуэту Валентины Петровны и Кондратия и изобразил поклон:

— Рад приветствовать… Клаус!

— Клоун ты, а не Клаус, Коля, иди и впахивай, у тебя код не дописан! — строго прикрикнул на него гном Кондратий, он же Коник.

Валентина Петровна достала из сумки блокнот, в который вносила толковые мысли (они часто появляются на ходу) и списки покупок, она стала фиксировать имена новых коллег и наскоро набрасывать их характеристики. Потом оформит нормальные личные дела.

Вскоре после клоуна-Клауса-Коли появилась Анна (она же Нюха) — очень худая девушка с пирсингом в носу, бровях, ушах, нижней губе и, возможно, в других, менее очевидных местах. Интимные подробности скрывали просторные, сильно на вырост, бархатные штаны запорожского казака и свитер под горло, но без рукавов. При этом верхние конечности казачки не выглядели голыми — их сплошь покрывали татуировки в виде кельтских символов. У Нюхи были голубые глаза, синие волосы и обкусанные ногти. Валентина Петровна сделала для себя пометку в блокноте: «Настойка красного перца». Очень помогает, если надо отучить ребенка грызть ногти — делает их крайне невкусными.

За Нюхой прискакал долговязый юнец,