к балконным перилам и снова уловила яркий отблеск. Присмотревшись, она подергала за рубашку коллегу:

— Глянь-ка, там кто-то с биноклем?

— Ну! Извращенец какой-то, — быстро глянув и отвернувшись, хохотнул Иваныч. — Что он тут высматривает? Как мы белые флаги выбрасываем?

На балкон как раз вышла уборщица:

— Тиряпки вешай?

— Вешай, — разрешила Валентина Петровна и ушла в комнату, чтобы не мешать, во-первых, и подумать — во-вторых.

Или наоборот.

Вечером, уже после ухода уборщицы и Иваныча, напросившегося на скромный ужин, Мордасова вместе со своими вещами постирала в машинке чужой синий халат, и к утру тот уже высох.

В 8:45 — приличное время для деловых коммуникаций — Валентина Петровна отправила Ване-Гене сообщение: «Сегодня буду позже, нужно кое-что уладить». Сложив в ведро тряпки и флаконы с моющими средствами, она отправилась проверять возникшую у нее рабочую гипотезу. Идти было недалеко — через улицу, в дом напротив.

Вчера вечером Валентина Петровна успела подсчитать, на каком этаже зависал извращенец с биноклем, и теперь уверенно проследовала прямиком на одиннадцатый. В лифте ехала одна — в утренний час народ в основном не поднимался, а спускался, — и в кабине без помех надела поверх спортивного костюма синий халат уборщицы.

На этаже она быстро сориентировалась и заняла позицию вблизи квартир, располагающихся примерно напротив ее собственной. Вооружившись тряпочкой, Мордасова выставила рядком флаконы и приготовилась. Когда из какой-нибудь квартиры выходили жильцы — делала вид, будто наводит чистоту. Не шалит, плинтуса отмывает.

На уборщицу в синем халате никто внимания не обращал. Валентина Петровна на то и рассчитывала. Тридцатилетний опыт работы в кадрах приучил ее к тому, что люди в спецодежде — практически невидимки. Пока они заняты тем, что в пределах служебных функций, никто их не замечает.

Наконец поток уходящих иссяк, и некоторое время в коридоре было пусто и тихо. Потом из лифта вывалился бородатый юноша с картонной подставкой, заполненной бумажными стаканами со знакомыми логотипами «Корзинки» в руках и рюкзаком за спиной. С трудом оперируя свободной рукой, он открыл замок квартиры номер 324 и скрылся за дверью.

Мордасова насторожилась, как гончая. Триста двадцать четвертая и так уже была у нее на подозрении: из нее никто не выходил. Зато вслед за парнем с кофе потянулись другие люди: один мужчина, второй, потом барышня, и снова парень. Минут через пять распахнулась дверь квартиры напротив, и из нее вывалилась парочка.

— М-м-м, сладкий мой! До вечера! — отлепившись от кавалера, сказала прекрасная дама и зацокала каблучками к лифту.

Валентина Петровна проводила ее задумчивым взглядом: красавица была не по погоде одета, слишком легко для начала лета в Питере.

— Пока, Вероничка! — кавалер прекрасной дамы захлопнул свою дверь и толкнул другую — с циферками 3, 2 и 4. — Гуд монинг, банда! С новым кодом, с новым счастьем! — услышала Валентина Петровна, а потом дверь триста двадцать четвертой квартиры, несомненно, являющейся офисом, захлопнулась.

Мордасова некоторое время задумчиво смотрела на латунные цифры, потом кивнула своим мыслям, собрала уборщицкую бутафорию и зашагала к лифту.

В кабинке она сняла халат, аккуратно поместила его в ведро с флаконами и тряпкой. Приобретя вполне цивильный, разве что чуточку странный вид — пластмассовое красное ведро не типичный аксессуар петербурженки, — она заглянула в кофейню на первом этаже и, заказав сладкий латте на нормальном молоке, поинтересовалась у девочки-бариста:

— Не подскажете, почему «Корзинку» в доме напротив закрыли?

— Это у хозяйки надо спрашивать, — пожала плечами бариста. — Хотите, Веронику Игоревну позову? — она кивнула на стеклянную стеночку, за которой в подобии кабинета восседала уже знакомая Мордасовой прекрасная дама в облегченном наряде.

Понятно, почему она даже без кофточки из дома вышла: ей всего-то нужно было спуститься на первый этаж.

— Спасибо, не надо Веронику Игоревну, — вежливо отказалась Валентина Петровна и, взяв свой латте, отправилась восвояси.

Но пошла она не на новую работу в офис, а в собственную квартиру. По пути позвонила Иванычу, который — весь внимание и радостное ожидание! — встретил ее у дверей.

— Значит, так, — деловито сказала Валентина Петровна, вручая коллеге снятое со столба объявление о наборе сотрудников в службу доставки. — Сейчас идешь туда и нанимаешься курьером…

— Опять? — вздохнул Иваныч. В его жизни уже был такой опыт — в возрасте 50+ и спецу по компьютерному железу найти работу трудно. Эйчары предпочитают задорную молодежь с любовью к кофе с печеньками и непрокачанными скилзами.

— На этот раз ненадолго, — утешила Мордасова, прояснившая линию карьеры Иваныча вчера за ужином. — Получишь зеленый плащик и большую фирменную термосумку, принесешь их сюда — и свободен.

— Зачем тебе зеленый плащик? — заинтересовался Иваныч.

А зачем ей вместительная термосумка, не спросил. Не иначе, подумал — борщ в офис носить. Вообще-то верно помыслил…

— К чему вопросы? Разве тебе трудно исполнить мой маленький каприз? — Валентина Петровна пустила в ход сокрушительное оружие — женское обаяние.

Когда воодушевленный Иваныч унесся, помахивая бумажкой объявления, как плясунья платочком, она встала к плите и сварила пятилитровую кастрюлю борща.

Двумя часами позже кадровик с тридцатилетним стажем, переквалифицировавшаяся в курьеры, проследовала в дом напротив, радуя глаз прохожих свежей лаковой зеленью плаща, а нос — бодрящим ароматом борща. Кастрюля, даже плотно закрытая крышкой и спрятанная в короб термосумки, горделиво оповещала мир о своем содержимом.

Валентине Петровне даже не пришлось ничего говорить: кастрюля все сказала за нее. Парнишка, открывший ей дверь триста двадцать четвертой квартиры, только шумно сглотнул и отступил, пропуская «курьера» в офис.

— По одному, — предупредила Мордасова, безошибочно опознав дверь на кухню: двушка была стандартная, такая же, как у нее.

Там Валентина Петровна вынула из короба тяжелую кастрюлю, приготовила тарелки, ложки, блокнот для записей и крикнула:

— Обед!

И чужой стафф послушно потянулся на сладкую пытку борщом…

— С новым кодом, с новым счастьем! — объявила Валентина Петровна открывшему ей Иванычу и сняла с себя термокороб, который надела наоборот — на живот. — Кастрюлю неси на кухню, а плащ и сумку можно возвращать. Коллеги, мойте руки и к столу!

Обеденный стол героическими усилиями монобровой уборщицы освободился от ига мусора и грязной посуды, так что теперь за ним с удобством разместился весь коллектив. Немножечко толкались локтями конечно, но это больше от нервов — боялись, что борща всем не хватит.

— Я чужих-то не щедро кормила, добавки не наливала, так что голодными не останетесь, — успокоила коллег Валентина Петровна.

Она выдала всем по порции, дождалась, пока есть начнут, а потом ка-ак бабахнула:

— Я все узнала! Тот Саня, который ваш бывший, затеял такой же проект. Открыл офис в доме напротив, и спонсора к