Виноватый, блуждающий взгляд, который не покидал девушку вовремя беседы с напыщенным джентльменом, исчез. Теперь она действовала уверенно,решительно, как человек, твердо знающий, чего хочет.

Девушка держалась с какой-то нарочитой непринужденностью.Так что Пол Прай, для виду поинтересовавшийся правилами упаковки бандеролей,легко мог бы дотронуться до нее локтем, когда она стояла у кассы.

Девушка отправляла кадильницу. Праю не удалось заполучитьимя и адрес получателя бандероли. Но он рассмотрел транспортные накладные,выданные девушке, слышал ее смешок, даже умудрился заглянуть внутрь еекошелька, когда она доставала серебряную монету на оплату бандероли. Кошелекбыл набит банкнотами.

Из транспортного агентства девушка вышла явно торопливо. Онато и дело сверялась с часами и после каждого взгляда на циферблат все большеускоряла шаг.

Уже почти бегом она свернула к полосатой крутящейся вывескепарикмахерской, распахнула дверь и вошла внутрь. В дверях поспешно снялашляпку. Блеснув зубами, улыбнулась угрюмому человеку у переднего кресла. Этоттип покосился на настенные часы, и взгляд его стал еще мрачнее.

Проходя по уставленному зеркалами залу, девушка по очередиодарила улыбкой всех парикмахеров, затем исчезла за зеленой занавеской.

Пол Прай подозвал такси и через десять минут вышел у дома,где снимал квартиру.

У него уже вошло в привычку жить в самых многолюдныхрайонах. Ему нравилась толпа, нравилось прислушиваться к нестихающему топотутысяч ног по бетонным тротуарам, неумолчному реву клаксонов, сражающихся суличными пробками, трелям полицейских свистков, направляющих человеческоестадо.

Рожи Магу уже ждал его.

Пол снял шляпу, взял трость, раскрутил ее сериеймолниеносных движений, потом ухватился одной рукой за рукоятку, а другой где-топосредине трости.

Раздался металлический скрежет, сверкнул обнаженный клинок,тщательно отполированный, точно сбалансированный, выкованный мастером, длякоторого его работа — священнодействие.

Молодой человек едва заметно повел кистью руки, и клиноксогнулся в искрящуюся, переливающуюся дугу. Дважды Пол сделал выпад противвоображаемого противника. Его ноги дробно затопали по гладкому полу, потомкруто изогнутый клинок на какое-то время завис в воздухе и с лязгом отправилсяобратно в ножны, снова превратившись в деталь невинной трости.

Рожи Магу как завороженный наблюдал за этим представлением.

— Давненько вы уже не фехтовали. Тот поединок в атлетическомклубе пришлось отложить?

— Увы, Рожи. Но ничего — мы еще себя покажем. Я забежалвсего на минутку. Расскажи мне о том здоровяке.

— Имя его Гилврэй. Преступники зовут его Большой Форс.Нужно отдать должное этому парню, сэр. Его еще ни разу не поймали за руку ивряд ли когда-нибудь поймают. Сыщики давно его засекли. Теперь они его пасут —да что толку? Чем он сегодня занимался?

— Позавтракал с маникюршей. Знаешь ее, Рожи? Блондинка,довольно молодая, глаза голубые, прямо под левым глазом — едва заметный шрам.На мизинце левой руки — перстень-печатка. Предпочитает все в голубых тонах —голубая сумочка, голубая шляпка, голубой пояс. Сегодня на ней былорыжевато-коричневое платье, но я подозреваю, что обычно она носит голубыетуалеты. У ее туфель голубые банты, сочетание рыжевато-коричневого и голубогосоздает особый эффект. Похоже, она боялась, что ее увидят вместе с Гилврэем.Получила от него пачку банкнотов. Все норовила поскорее с ним распрощаться.Работает в салоне-парикмахерской, неподалеку от Бродвея, за несколько кварталовот того места, где ты сидел.

Рожи Магу поскреб подбородок заскорузлыми пальцами своейединственной руки и скосил глаза.

— Хоть убей, не знаю. Но мне ведь грош цена, когдаприходится узнавать людей по описанию. Сколько ни пытаюсь представить человека,ничего не выходит. Зато раз посмотрю на него — он тут же застревает у меня впамяти. Увижу человека и тут же вспоминаю, где и когда с ним встречался, и все,что о нем слышал, и все его пристрастия, и что у него за работенка, и есть ли егофото в картотеке. А заставь меня просто подумать о ком-то… — И проку от тебяникакого. — Прай кивнул. — Это особый дар, — сказал он и,подвинув кресло, открыл дверцу шкафа.

Просторный шкаф содержал целую коллекцию барабанов. Там былибольшие барабаны, маленькие, средние, пестро раскрашенные и одноцветные. Былитам и покрытые орнаментом индийские боевые барабаны.

Он взял рыжеватый с черным барабан, изготовленный в Индии,схваченный белыми обручами, с верхом, оплетенным ремнями.

— Индийские наваджо, Рожи. Слышал что-нибудь о них?

— Ничего, сэр.

— Удивительные люди. И барабаны у них тожеудивительные. Вот в этот они бьют во время танца дождя. Прислушайся к нему,Рожи. Он берет ноту, которую никогда не извлечешь из цивилизованных барабанов.Ты отличишь ее сразу после первого же удара, прежде чем она растворится в общемрокотании. Это резонанс, который возникает в его недрах. Барабан изготовлен изполого дерева, его сердцевина выжжена огнем, и есть в этом что-то варварское.Рожи покачал головой:

— Это все не для меня, сэр. Вы же знаете — мне медведьна ухо наступил. Для меня все мелодии на один лад. Я весь — в зрении. Когдаменя делали, то всю память вложили в глаза. А в остальном я — полнаяразвалина. — Он замолчал и робко покосился на Пола. — Можно мневыпить чуток? Рабочий день-то кончился.

Пол кивнул:

— Наливай, Рожи. А я пока обмозгую, почему Большой ФорсГилврэй отвалил девушке целую пачку банкнотов на покупку кадила и на отправкуего бандеролью в пригородное местечко.

Рожи вздохнул и подошел к буфету. Пол Прай взял подбитуюмехом палочку и принялся легонько выстукивать по церемониальному барабану.

Бум… бум… бум… бум! Медленно, размеренно, ритмично. Онизвлекал из барабана первобытные звуки, которые будоражили душу, пульсировали вушных перепонках, стучали в крови. Причудливые их сочетания навевали образыкостров, босых ног, дружно отбивающих такт о землю, неясных силуэтов,корчащихся при свете ритуального огня в этой безумной круговерти. Но Рожи Магуоставался равнодушным к чарующей магии туго натянутой шкуры и полого древесногоствола. Он плеснул себе крепкого пойла, проглотил его залпом, налил еще порцию,с которой вернулся к креслу и стал потягивать мелкими глотками.

Через несколько минут Пол Прай убрал барабан в шкаф ивытащил другой — малый военный барабан. Несколько минут он сидел, задумчивосощурив глаза, и выстукивал глухую дробь. Барабанные палочки едва заметноходили в его тонких нервных пальцах.

Это уже стало второй натурой Пола Прая — сосредоточившись накаком-то предмете, он зажимал между колен барабан.

— Рожи, — произнес он почти мечтательно,сопровождая свои слова едва слышной барабанной дробью. — Этой девушкезаплатили за преступление.