— Можете не сомневаться, вы сделали отличный выбор, — с заученной улыбкой сказала риелторша.

— Антонина Викторовна, можно без официальностей, — сказал Никита, усевшись в кресло. — Я от сделки не откажусь, так что можете не переживать.

— Да я не переживаю, — уже душевно улыбнулась она.

— Пережевать надо, а не переживать, извините за каламбур. Как насчет ужина?

Никите не хотелось возвращаться в гостиницу, и он собирался переночевать здесь. Только на голодный желудок не уснешь.

— Ну… — замялась женщина.

— Обещаю не приставать… Или муж будет против?

На ее правой руке не было обручального кольца, но это еще ничего не значило: ведь женщина могла жить и в гражданском браке.

— Против того, чтобы вы не приставали? — игриво спросила риелторша.

— Нет, против ужина?

— Когда у меня будет муж, тогда он будет против. И я буду против. Но мужа нет, и сегодня у меня был трудный день…

— Думаю, бутылочка хорошего вина нам не помешает.

Антонина Викторовна думала так же, и еще она знала место, где можно было хорошо посидеть за умеренную цену.

Это был небольшой и уютный ресторан. Легкая музыка, мягкое освещение, вежливые официанты. И цены не кусались, хотя в этом и мог заключаться подвох. Но кухня Никиту не разочаровала. И каре ягненка ему понравилось, и морепродукты в рыбном салате показались ему очень вкусными. А сухое французское вино придало их разговору непринужденный характер.

Никита собирался заказать вторую бутылочку, когда к ним вдруг подсел среднего роста, невзрачной внешности мужичок лет сорока. Хлипенький он на вид, если не сказать плюгавенький, но гонору в нем выше крыши. Костюмчик на нем дешевый и, мягко говоря, не первой свежести, но это его ничуть не смущало. Держал он себя так, как будто был особой королевских кровей, привыкшей к преклонению и роскоши. Глаза наглые, взгляд напористый.

— Ты кто такой? — глядя на Никиту, спросил он.

Вопрос по меньшей мере хамский. За такое дело наказывают. Никита мог бы сломать ему челюсть, но его рука полезла в карман в поисках мелочи. Иной раз, чтобы унизить человека, совсем не обязательно распускать руки. В данном случае достаточно подать ему милостыню.

— Митя, не надо! — возмущенно и вместе с тем просительно сказала Антонина.

Но мужичок и ухом не повел. А Никита опустил монету обратно в карман. Если Антонина знала этого человека, то спешить с оскорблением не надо, а то ведь и ее можно обидеть.

— Я спрашиваю, ты кто такой? — нахраписто глядя на Никиту, спросил мужичок.

Перегаром от него тянуло. Что ж, наглость для пьяного — явление, может, и не обыденное, но вполне объяснимое.

— Митя, это мой клиент! — ответила за Никиту Антонина.

— Клиент?! — Мужичок резко глянул на нее. — Ты что, проститутка?

— Риелтор я, Митя! Риелтор!.. Никита Тимофеевич купил дом в Горчихе, мы сегодня с ним сделку заключили, вот, отметить решили…

Митя важно кивнул, вытянув трубочкой губы, недобро глянул на Никиту.

— Если я узнаю, что ты трахнул мою Тоньку… — начал он.

— Митя! Может, хватит? — истошным возгласом перебила его Антонина.

— Ну, ты меня понял, мужик! — даже не глянув на нее, оскалился хам.

Он поднялся и направился к двери.

— Кто это такой? — спросил Никита, едва сдерживаясь, чтобы не назвать мужичка клоуном.

— Мой бывший, — вздохнула Антонина.

— Понятно.

— Мы уже два года в разводе.

— Бывает.

— Дочь у нас. Юля со мной живет… Ревнует он.

— Дочь ревнует?

— Нет, меня.

— А в ресторане он как оказался?

— Не знаю… Мы с ним здесь иногда ужинали… Может, он столик приходил заказать… — раздумывая, Антонина пожала плечами.

— Столик?

Не похож был Митя на человека, который мог заказать столик в ресторане. Разве что место под столиком…

— Он любит делать красивые жесты своим дамам…

— И что, дамы есть?

— И есть, и были… Мы с ним потому и развелись. Достал он меня своими загулами…

— Мал клоп, да вонюч, — усмехнулся Никита.

— Клоп, — кивнула Антонина. — Маленький, а укусить может больно.

— Это точно.

Антонина не производила впечатления стервы. Не сварливого нрава женщина, не сказать, что мягкая, но в быту наверняка покладистая. На таких мужики вроде Мити ездят без всякого зазрения совести. А попадись такому баба с крутым характером, на цырлах перед ней ходить будет… Ну, не воспринимал Никита всерьез таких прыщей, потому и не хотелось ему говорить о Мите. Ушел и ушел…

— А дочь сейчас где? — спросил он.

— Дома.

— Без присмотра?

— Почему без присмотра? Бабушка с нами живет. Моя мама. Верней, это мы у нее живем… А что такое? — с надеждой спросила она.

— Подумал, что вы спешите.

— Да нет, не спешу. — Антонина всем своим видом давала понять, что готова провести в его компании хоть всю ночь. — Только вот деньги домой надо отвезти.

— Не боитесь деньги дома хранить?

— У нас тревожная кнопка, если что, сразу наряд полиции подъедет.

— А с собой носить? Сумма, надо сказать, немаленькая.

— Да я как-то привыкла… У нас в Потоцке в этом плане все спокойно, на улицах не грабят.

— Ограбить могут по наводке. Вот я, например, знаю, что у вас деньги, ну а что дальше может быть, вы сами дофантазируйте, — улыбнулся Никита.

— Чур меня от таких фантазий.

Никита вдруг заметил, что Антонина с опаской смотрит на него.

— Зачем я буду грабить самого себя? — удивленно спросил он.

— Вот я и думаю, зачем?

— Ограбят вас, ограбят и меня. Так что я не должен спускать с вас глаз, — весело сказал мужчина.

— Ну, тогда охраняйте, — повеселела и она.

И шаловливые искорки в глазах запрыгали.

— Наш дом в Горчихе, я так понимаю, сигнализацией не оборудован, но я и сам вместо полиции могу.

В конце концов они взрослые люди и должны помогать друг другу бороться с одиночеством. Антонина без мужа, он без жены; для него это точно плюс, для нее, скорее всего, минус, а это значит, что по законам физики их должно притянуть друг к другу. Впрочем, если женщина заупрямится, он приставать не станет. Она сама должна все решить, чтобы не было потом никаких недоразумений. А то вдруг она подумает, что Никита под венец ее зовет, а не в постель.