— Мисс Брейли?

Эрин вспыхнула, сообразив, что Зак пытается что-то объяснить.

— Простите. Я немного отвлеклась.

— Может, и я тоже? — Он широко улыбнулся и при этом в уголке рта появилась ямочка. Здорово было бы поцеловать ее, непроизвольно подумала Эрин.

Она резко поднялась, так что бумаги чуть не разлетелись по столу.

— Полагаю, мы решили основные вопросы, и вы можете приступать к делу.

Зак перестал улыбаться, но от этого не перестал быть чертовски привлекательным.

— Вы не идете со мной?

Ее сердце бешено колотилось.

— Куда?

— В новый приют. Если у вас есть время, я бы показал вам кое-какие наработки.

Слава богу, он не догадывается о том, что у нее в мыслях.

— Сейчас?

— Для меня это было бы удобно.

— Да, конечно. У меня больше нет на сегодня дел в офисе.

Она накинула жакет и захватила сумку. Зак последовал за ней. У выхода Эрин обратилась к девушке-студентке, которая проходила в Центре летнюю практику:

— Кэти, мы с мистером Миллером едем посмотреть новый приют. — (Секретарша уставилась на Зака, не в силах отвести взгляд.) — Сегодня я вряд ли вернусь, так что пусть звонят домой или посылают сообщения на пейджер.

— Да, мэ-эм, — рассеянно произнесла Кэти, не сводя с Зака восторженно-изумленных глаз.

Сомнительно, что Кэти слышала хоть одно слово. Вероятно, этот человек производит одинаковое впечатление на всех женщин от восемнадцати до шестидесяти.

К счастью, подумала Эрин, ее это не касается. У нее иммунитет против слишком красивых мужчин. По крайней мере она не сомневалась в этом... до последнего момента.

В машине они не разговаривали. Зак еще не справился с потрясением, в которое его повергла встреча с Эрин Брейли: пять футов восемь дюймов чистейшей фантазии! Белокурые волосы, голубые глаза, фигура, которая может убить наповал любого. Только что ему представилась возможность полюбоваться ее стройными бедрами, когда юбка слегка приподнялась. Ему пришлось напомнить себе, что дорога требует внимания.

Но краем глаза Зак увидел, что Эрин сняла жакет, и стала заметна ее упругая грудь под белой шелковой блузкой. Он крепче сжал руль.

— Вам жарко? — спросил он. Ему-то точно было жарко.

— Немного, — ответила она. — Если судить по маю, нас ждет знойное техасское лето.

Лаконичный вежливый ответ. Зак почти задыхался.

— Я включу кондиционер.

Холодный воздух освежил лицо. Но это не спасало от внутреннего жара, который сжигал его просто потому, что рядом сидела она.

— Сколько еще ехать?

— Через две мили поверните направо, и после этого еще восемь миль.

Зак хотел было завести разговор о том, как выбиралось место для приюта, но слова застревали в горле, стоило ему взглянуть на ее бедра. Он выругался про себя — до приюта оставалось еще десять минут мучений.

Прокашлявшись, он спросил:

— Вы давно работаете на Рейнбоу-центр?

Эрин поежилась и скрестила руки на груди. Зак почувствовал одновременно и разочарование, и облегчение.

— Я участвовала в работе Центра с момента поступления в колледж, а когда окончила его — получила должность.

— У вас юридическое образование?

— Я магистр экономики и управления.

И какое потрясающее тело при этом!

Черт! Он должен держать себя в руках! У него бизнес, а она потенциальный клиент. Но как же трудно справиться с собой!

— Социальная служба — нелегкое дело. Низкая зарплата, длинный рабочий день. Вы не думали поискать более прибыльную работу?

Эрин промолчала, и Зак снова взглянул в ее сторону. Она ответила ему ледяным взглядом.

— Я что-то не то сказал?

— Если вы полагаете, что моя работа — пустая трата сил и способностей, уверяю вас: то, что я делаю, имеет смысл. Если бы вы когда-нибудь посмотрели в глаза ребенку из неблагополучной семьи, вы бы поняли, что я имею в виду.

— Поверьте, мисс Брейли, я понимаю. — Он сам был таким ребенком.

Она, похоже, пожалела о своей резкости. Ее взгляд смягчился.

— Простите. Я всегда раздражаюсь, когда приходится отстаивать свое право работать здесь.

— Я говорил исходя из своего личного опыта. — Кто-кто, а он очень хорошо понимал, о чем говорила Эрин. Иметь дело с детьми, которые были жертвами жестокости взрослых, нелегко. В общем-то, именно это надломило его и подорвало веру в человечность. Такие люди, как Эрин, очень редки. Она напомнила ему, что добро все же существует в этом сумасшедшем мире. Зак восхищался искренней страстью, с которой она относилась к своей работе. Если бы только он мог чувствовать так, как чувствовал прежде, чем все сломалось. Зак невольно размышлял о том, какова Эрин в личной жизни. Вносит ли она во все такую же страсть?

Лучше оставить подобные мысли, если он не хочет лишних проблем на свою голову. Зак всегда был в состоянии контролировать себя, но не в этих обстоятельствах.

Несколько минут спустя машина свернула на дорогу, мощенную гравием, которая вела к приюту. Ворота покосились, фасад был покрашен только до второго этажа. Откровенно говоря, оставшегося месяца было явно недостаточно, чтобы привести это место в порядок.

Как только Зак остановил машину, Эрин открыла дверцу и выскользнула наружу. Он смотрел ей вслед и думал, что сзади она выглядит так же великолепно, как и спереди. Он вылез из машины, проклиная свое тело и бормоча предостережения самому себе.

Войдя в здание, Зак не сразу увидел Эрин. Его шаги гулко отдавались в тишине, пока он шел по коридору с основательно истертым полом. Только у лестницы он почти налетел на девушку, которая разглядывала свежевыкрашенную дверь. Она повернулась к нему с вежливой улыбкой.

— На первом этаже — комнаты воспитателей, кухня, гостиная и маленькая кладовка.

Зак огляделся, отмечая места, которые, с его точки зрения как охранника, требовали внимания.

— Внизу все понятно.

— О'кей. Вы можете начать здесь, а я присоединюсь к вам через несколько минут. Если не возражаете, я хотела бы проверить детские спальни на втором этаже. Хочу убедиться, что там все сделано как следует.

На ее лице появилось особое мягкое выражение. Зак удивился, а затем вспомнил, как она говорила о детях из неблагополучных семей.

— Детские комнаты, а?

Она улыбнулась почти смущенно.

— Не удивляйтесь, мистер Миллер. Я и вправду люблю детей. Я работаю с ними в приюте по специальной программе. Очень важно помочь им психологически сейчас, пока они еще не достигли совершеннолетия.