15 апреля последовал новый приказ Главнокомандующего вермахтом за № 6, который содержал уже общие положения предполагаемого наступления по плану «Цитадель». Согласно ему удары, наносимые навстречу друг другу силами групп армий «Центр» и «Юг» с рубежей Малоархангельск — Тросна и Белгород — Томаровка, должны были привести к смыканию «клещей» за спиной войск двух советских фронтов восточнее Курска. При этом срок начала операции предполагался не ранее чем 3 мая. Для введения противника в заблуждение предписывалось продолжать подготовку по плану «Пантера», усилив ее демонстративными мерами. Однако окончательный крест на наступлении в полосе Юго-Западного фронта поставлен не был. «Я оставляю за собой также право в случае планомерного развития операции начать незамедлительно с ходу наступление на юго-восток („Пантера“) с тем, чтобы использовать замешательство в рядах противника», — писал в приказе Гитлер[4]. Как видно, фюрер не оставлял надежды на повторение вермахтом летнего успеха предыдущего года, включая, возможно, и выход вновь к течению Дона.

Основополагающим для судьбы операции «Цитадель» стало совещание 4 мая в Мюнхене, посвященное предстоящему наступлению на Восточном фронте. Кроме обоих командующих группами армий на нем присутствовали начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Курт Цейтлер (Zeitzier Kurt), командующий 9-й армией группы армий «Центр» генерал-полковник Вальтер Модель (Model Walter), главный инспектор танковых войск генерал-полковник Гейнц Гудериан (Guderian Heinz), а также начальник Генерального штаба люфтваффе генерал-полковник Ганс Ешоннек (Jeschonnek Hans).

Пессимистичный доклад генерала Моделя произвел на фюрера очень сильное впечатление. Ссылаясь на данные войсковой и авиаразведки, командующий 9-й армией указал, что глубина обороны Красной Армии в полосе наступления вверенного ему объединения составляет не менее 20 километров и в значительной степени усилена противотанковыми средствами. Модель особо подчеркнул, что имевшиеся в его распоряжении танки T-IV и САУ не могут противостоять огню советских противотанковых орудий и ружей без дополнительного усиления бронирования. При общем недостатке танков для проведения наступательной операции требовалось как минимум шесть дней[5].

Мнение командующего 9-й армией встретило резкое противодействие в лице обоих фельдмаршалов. И Клюге, и Манштейн были убеждены — перенос сроков наступления играет на руку противнику, позволяя ему в значительной степени усилить свои войска. Мнения обоих командующих поддержали в той или иной степени генералы Цейтлер, Гудериан и Ешоннек. Тем не менее, несмотря на столь авторитетную оппозицию Моделю, Гитлер решил все-таки перенести операцию «Цитадель» на 10 июня, мотивируя это тем, что сроки ее проведения вряд ли совпадут с ожидавшейся высадкой союзников на Сицилии. Кроме того, фюрер пообещал значительное усиление в ближайшее время немецких войск в районе Курской дуги танками новых конструкций «Тигр» и «Пантера», а также САУ «Фердинанд». Тем не менее именно задержки с поставками танков в итоге привели к постоянному откладыванию сроков начала наступления, в результате чего операция «Цитадель» началась, как известно, лишь 5 июля.

Группировка немецких войск к началу операции «Цитадель» имела следующий состав. Для проведения наступления на Курск с севера привлекались части 9-й армии группы армий «Центр», насчитывавшей в своем составе 6 танковых, 1 моторизованную и 14 пехотных дивизий и располагавшей чуть более 1000 танков и САУ. Отметим, что из числа указанных соединений непосредственно в наступлении принимали участие 5 танковых, 1 моторизованная и 8 пехотных дивизий. Войска генерала Моделя должны были протаранить советскую оборону на 40-километровом участке, занимаемом центром 13-й армии генерал-лейтенанта Н. П. Пухова, а также смежными флангами 13-й и 70-й армий генерал-лейтенанта И. В. Галанина. В дальнейшем наступление предполагалось развивать вдоль шоссе Орел — Курск, через Ольховатку и Поныри.

Группа армий «Юг» для реализации плана «Цитадель» смогла выставить группировку более мощную, чем объединение фельдмаршала Клюге. Основной ударной силой наступления были два танковых корпуса 4-й танковой армии генерала Германна Гота (Hoth Hermann), насчитывавшие в составе 2 танковых, 4 моторизованных дивизий, более 1000 танков и САУ. Прорыв советской обороны силами 2-го танкового корпуса СС генерала Пауля Хауссера (Hausser Paul) и 48-го танкового корпуса генерала Отто Кнобельсдорфа (Knobelsdorff Otto) планировался на участке 6-й гвардейской армии генерал-лейтенанта И. М. Чистякова в общем направлении на Обоянь и долину реки Псел. Отметим, что командующий 4-й танковой армией генерал Гот, предполагая наличие сильных танковых резервов противника на своем правом фланге, а также учитывая благоприятствующую контрудару местность, уже на этапе планирования операции намечал после прорыва советской обороны севернее Белгорода наступление в сторону Прохоровки.

Еще один, на сей раз вспомогательный удар на Корочу из района юго-восточнее Белгорода наносила группа генерала Вернера Кемпфа (Kempf Werner). Наступление возлагалось на 3-й танковый корпус генерала Германа Брайта (Breith Hermann), насчитывавший в составе своих 3 танковых дивизий свыше 370 танков и САУ. Эти силы при поддержке приданной пехотной дивизии должны были форсировать реку Северский Донец и, прорвав оборону 7-й гвардейской армии генерал-лейтенанта М. С. Шумилова, развивать наступление в северо-восточном направлении, прикрывая тем самым правый фланг томаровской ударной группировки.

Расчет в операции «Цитадель» во многом строился на достижении элемента внезапности, а также качественном превосходстве бронетанковой техники, что, по мнению немецкого командования, позволяло провести операцию в максимально сжатые сроки. Нельзя не согласиться с мнением английского историка А. Кларка, который, характеризуя подготовку вермахта к летнему наступлению, писал: «Старая формула блицкрига — налет пикирующих бомбардировщиков, короткая интенсивная артподготовка, массированный танковый удар при поддержке пехоты — вновь была принята без должного учета изменившихся условий, за исключением разве что арифметического увеличения мощи составных компонентов атаки»[6].

Выработка стратегии на весенне-летнюю кампанию 1943 года советским высшим военным руководством была начата сразу после отражения немецкого наступления в районе Белгорода и Харькова. Уже 8 апреля первый заместитель Верховного Главнокомандующего маршал Г. К. Жуков отправил на имя Сталина доклад, в котором была дана общая оценка обстановки, а также высказаны предположения о возможных действиях противника в ближайшее время. Легендарный полководец безошибочно предугадал планы врага — ударом по сходящимся направлениям под основание Курской дуги окружить значительные силы Центрального и Воронежского фронтов, а также нанести в последующем удар во фланг Юго-Западного фронта. Весьма точно была оценена Г. К. Жуковым в 13–15 танковых дивизий и ударная группировка немецко-фашистских войск. Именно на танковые соединения, по мнению Г. К. Жукова, вермахт должен был сделать ставку в ходе весенне-летней кампании, в том числе из-за более слабой, чем в 1942 году, подготовки пехоты. Зная о дефиците у противника крупных резервов, маршал предполагал, что это заставит немецкое командование развивать свое наступление последовательно, концентрируя значительные силы на достаточно узких участках фронта. Свои рекомендации Г. К. Жуков сформулировал в следующих строках доклада: «Переход наших войск в наступление в ближайшие дни с целью упреждения противника считаю нецелесообразным. Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьем основную группировку противника»[7].