Я снова дёрнулась и заскулила:

— Ребята, не надо! Пожалуйста!

— Не надо — что? — с усмешкой мужик намотал мои волосы на руку, так что стало больно затылку. — Ты же беглая шлюшка, тебя надо вернуть хозяину! Но никто не запрещает использовать тебя перед этим!

— Не надо меня… использовать, — процедила сквозь зубы, пытаясь оттолкнуть его, но резкая боль от встряски за волосы принудила меня уступить. Мужик приблизил лицо к моему и протянул:

— Таких, как ты, только и нужно использовать, потаскушка!

И впился ртом в мои губы, кусая их и раздвигая языком. А я со всей дури сомкнула зубы на этом кусочке плоти, хоть и было противно до невозможности.

— Шука! — зашипел он не хуже напуганного кота, отбросив меня в кучу парней. — Она мне яжык откушила!

— Не откусила, — фыркнул другой мужик. — Иначе бы ты говорить не смог!

— А жаль! — захохотал толстячок, крепко хватая меня за руки. — Её надо в полицейское управление отвезти, а не пользовать в лесу!

— Отпустите меня, а? — почти безо всякой надежды попросила я его, но меня снова встряхнули и строго ответили:

— А ну не балуй! Всех праздношатающихся девиц предписано сдавать в полицейское управление!

— Ребята… Не надо меня в полицию! Вы меня до города подкиньте, а там я уже сама как-нибудь… — последняя попытка тоже закончилась неудачей. Со смешками меня потащили обратно в лес, чуть ли не волоча по траве. Мама! Что будет! Ну пусть в полицию, я оттуда быстро домой попаду, там, небось, нормальные люди работают, не то что это придурки!

Но впереди меня ждало новое потрясение.

И такое… Крутое.

Я думала, что меня запихнут в машину, в какую-нибудь Ниву или что там ещё в почёте у сумасшедших реконструкторов, но нет. Выдерживать легенду — так до конца. Они пользовались лошадьми! Лошадьми, Карл! При том, что эти животные были косматыми, как плохо стриженные пудели, и вонючими, как кавказские овчарки. Я прямо физически ощутила, как их шерсть забивает мне нос, и завопила, упираясь обоими ногами в рыхлую влажную землю:

— Нет! У меня аллергия! Я не могу! Я умру!

— Марш! — тычок в спину, меня схватили двое и забросили на лошадь, но поперёк седла, как трофей. А вот этого я им точно не прощу! Заигрались ребятки! Вот только доберусь до полиции и напишу на них заявление!

Ткнувшись носом в терпко пахнущую шерсть, я стиснула зубы, призывая все кары мира на головы этих «спасителей», и приготовилась терпеть. Надеюсь, до города недалеко…

С этой надеждой я, конечно, поторопилась.

Ровно до «спасателей» и лошадок можно было предположить, что мне снится сон. Пусть странный и пугающий, но сон. В какой-то момент придётся проснуться, и всё будет хорошо. Но уже сейчас в мою бедную голову начали закрадываться сомнения. Потому что город, в который меня привезли, был больше похож на декорации к фильму в жанре фэнтези. Вертя головой по сторонам, я разглядывала каменные дома с остроугольными крышами и вычурными эркерами, со ставнями на окнах, с маленькими балкончиками. Церковь с колокольней была серой и унылой, а мостовая, по которой лошади цокали подковами — старой и выщербленной. Домики кое-где покрывала зелёная поросль винограда, казавшаяся живой. Посреди площади, которую я разглядела мельком, журчал жизнерадостный фонтан: вода лилась из кувшина каменной женщины, устало склонившей голову.

А за фонтаном оказался простенький дом, сложенный из больших тёмных камней, кое-где поросших мхом. Именно возле него мы и остановились. Мой нос снова ткнулся в шкуру лошади, всадник спешился и «спешил» меня, поставив на ноги лицом к двери. Язык заплетался от долгого висения вниз головой, когда я спросила:

— Это полиция?

— Полицейский участок, — ответил толстяк и подтолкнул меня к крыльцу: — Давай, шагай! Мне ещё обратно возвращаться.

— А вы кто? — догадалась спросить я.

— Патруль, — солидно ответил тот. — Ищем Лериданского зверя, чтобы убить его!

Он поднял руку и заколотил кулаком в дверь, которая ходуном заходила от такого с ней обращения.

— Волка, что ли? — ляпнула. — А я его видела.

Толстяк вытаращил на меня глаза и завис на пару секунд, а потом хмыкнул:

— Шутница! Те, кто видел Лериданского зверя, уже мертвы!

Я хотела ответить, что вполне себе ещё жива, но засомневалась. И тут заскрежетал засов двери, она скрипнула и приоткрылась вовнутрь.

— Чё надо? — гаркнули оттуда.

— Беглую привёл, принимай!

Из дома высунулась рука в форменном рукаве с потрёпанными галунами, схватила меня за пижамный рукав и втянула в тёмный коридор, освещённый лишь старинной масляной лампой. Там пахло сыростью, плесенью и жирным супом. Меня чуть было не стошнило, но полицейский — если можно было его так назвать — не дал на это времени, потащил куда-то по коридору, а потом вниз по лестнице. Я запротестовала:

— Подождите, мне надо вернуться домой! Куда я попала?

— Вернут, не беспокойся! — прокряхтел он, вталкивая меня в ещё один коридор, где по обе стороны были толстые решётки с дверями, запертыми на огромный висячий замок. Полицейский достал связку ключей на огромном кольце и отпер замок, а потом втолкнул меня в камеру.

Я даже пикнуть не успела, как дверь заперли, а шаркающие шаги стихли в толще коридорных стен.

Да что ж такое!

Бросившись на решётку, я затрясла толстые прутья и закричала изо всех сил:

— Вернитесь! Выпустите меня! Я ни в чём не виновата!

— Раз в участке, значит, виновата, — раздался сзади клекочущий смех. У меня внутри всё обмерло от ужаса, даже волоски вздыбились на затылке. Обернувшись рывком, я увидела сидящих на охапке сена в углу женщин. Как будто цыганки или бомжихи, они сгрудились там в кучку и сидели, скаля то, что осталось от зубов. В улыбках. Но мне, если честно, показалось, что они сейчас поползут ко мне, загоняя, и сожрут…

Ни жива ни мертва, я стояла, прижавшись спиной к решётке и наблюдая, как одна из женщин встаёт, опершись рукой на плечо соседки, идёт ко мне, прихрамывая. Я была готова защищаться. Буду бить её, куда попало, но за просто так не дамся!

— Ну, чего стоишь? Садись, скажи, откуда такая взялась, — предложила тётка, махнув мне рукой. Какие чёрные ногти… Точно бомжиха.

— Я… это… заблудилась в лесу, — ответила осторожно.

— Немудрено! — захихикала женщина из угла. — Готовиться надо, а то бегут такие как ни попадя…

— Ничего не понимаю, — пробормотала я, сползая по решётке на пол. Ноги ослабли и не держали. В голове вертелась мысль — моя сумка с мобильником осталась у бандитского патруля… А там паспорт. С ним можно доказать, что я не верблюд. Но кому? Меня заперли! В тюрьму посадили без суда и следствия!

Что делают люди, чтобы убедиться, что не спят?