Цезарь снова посмотрел на Марка. В его холодном взгляде не было и намека на улыбку, когда он продолжил:

– Наступит день, и молодой Марк станет отличным гладиатором на арене. А до тех пор я хочу, чтобы ты помог ему продолжить обучение, начатое им в школе Порцинона. Кроме этого, ты должен научить его тактике уличного боя – это необходимо, чтобы он стал надежным телохранителем для моей племянницы.

– Да, хозяин, – кивнул Фест.

– Теперь можешь идти. Возьми с собой меч мальчика. Потом найди моего управляющего и скажи ему, пусть почистят мою нарядную тогу и надушат ее для завтрашнего дня. Народ не согласен на меньшее от одного из своих консулов, – тихо добавил он. – Я хочу хорошо выглядеть, когда буду стоять рядом с этим жирным дураком Бибулом.

– Да, хозяин.

Фест снова поклонился и заспешил через двор к дому. Когда он ушел, Цезарь обратил все свое внимание на Марка:

– Ты знаешь, что в Риме у меня много врагов, молодой Марк. Врагов, которые с такой же радостью причинят вред моей семье, как и мне самому, Гаю Юлию Цезарю. Вот почему мне нужен кто-то, кому я смогу доверить защиту Порции.

– Я буду очень стараться, хозяин.

– Просто стараться недостаточно, мальчик, – твердо сказал Цезарь. – Ты должен жить, чтобы защищать Порцию. Каждое мгновение твои глаза и уши должны быть открыты, чтобы замечать каждую деталь твоего окружения и обнаружить угрозу, прежде чем она сможет нанести вред. И не только глаза и уши. Ты должен использовать свой мозг. Я знаю, ты быстро соображаешь. Ты доказал это еще в Капуе.

Цезарь замолчал, и они оба вспомнили бой, в котором Марк победил Феракса, мальчика почти вдвое выше себя, а потом убил двух волков, которых натравили на него, после того как он отказался убить Феракса. Но не эти подвиги произвели впечатление на Цезаря, а тот эпизод, когда Порция, его племянница, упала на арену, по которой метались два очень голодных волка, и Марк спас ей жизнь. За это Цезарь считал себя в долгу перед Марком. В то же время Цезарь сразу понял, как выгодно поддержать этого мальчика, который однажды может стать гладиатором, популярным у толпы, и часть его популярности достанется его владельцу. Поэтому Марка выкупили из школы гладиаторов, и он перешел от одного хозяина к другому, как обычное животное.

Цезарь подался вперед и слегка ткнул Марка в грудь:

– Пусть я консул, один из двух самых влиятельных людей в Риме[1], однако меня могут ранить так же легко, как любого другого человека. У меня есть люди, которые защищают меня, и люди, которые шпионят для меня, но я чувствую, что ты можешь стать одним из самых полезных моих слуг. Пока что ты будешь охранять Порцию, а позже у меня могут появиться другие планы на тебя.

Цезарь с прищуром посмотрел на мальчика. Наступившее молчание заставило Марка нервничать. Он еще не вполне понимал, чего можно ожидать от нового хозяина. Временами Цезарь бывал щедрым и обаятельным. А то вдруг становился безжалостным, жестким и даже жестоким.

– Другие планы, хозяин?

На губах Цезаря мелькнула улыбка.

– Там, где взрослые могут показаться подозрительными, на мальчика не обратят внимания. Вот в таких случаях ты мне и понадобишься. Будешь моими ушами и глазами.

Он замолчал и стал поглаживать подбородок.

Это прозвучало как похвала и выражение доверия, и Марк слегка заволновался. Но его радость быстро прошла, когда он напомнил себе истинный смысл слов Цезаря. Марка хотели использовать как пешку в войне между Цезарем и его политическими противниками. Однако это была вовсе не игра. Мальчик помнил, чтó рассказывал ему о мире римских политиков Тит, которого он когда-то считал своим отцом. Ставки были высокие – буквально дело жизни и смерти, – и теперь Марку предстояло оказаться в центре этого мира. Это будет опасно. Но если Марк сумеет стать ценным для своего хозяина и хорошо ему служить, его будет ждать награда. Он уже успел достаточно узнать Цезаря: консул был щедр с теми, кто помогал ему осуществлять задуманное. У Марка быстро забилось сердце. Он взглянул Цезарю прямо в глаза и кивнул:

– Я готов.

Цезарь улыбнулся, посмотрел на Марка долгим взглядом и снова заговорил:

– В тебе есть что-то загадочное, мой мальчик. Ты не простой раб. Любой это заметит. Ты храбр, решителен и вынослив не по годам. Твой отец может гордиться тобой, где бы он ни был.

Марк быстро сообразил: вот первая возможность поведать Цезарю о несправедливости своего положения.

– Мой отец умер, – сказал он. – Его убили по приказу сборщика налогов по имени Децим.

– О? – протянул Цезарь и пожал плечами. – Это очень плохо. Но у богов свои причины поворачивать ход событий.

Марк упал духом, увидев, с какой легкостью хозяин отнесся к его несчастьям.

– А что с твоей матерью? – спросил Цезарь.

– Она рабыня, хозяин. И я не знаю, где она.

Как бы Марку ни хотелось получить помощь в поисках матери, он решил, что лучше солгать. Будет безопаснее, если Цезарь не узнает, где она. Если когда-нибудь станет известно, кто Марк на самом деле, его убьют, и так поступят со всеми, кто заявит, что они с ним одной крови. Сам Цезарь, несмотря на свою благодарность, которую он продемонстрировал Марку за спасение жизни племянницы, убьет его на месте, как только обнаружит, что настоящим отцом Марка был Спартак, предводитель гладиаторов, который командовал армией восставших рабов, бросивших вызов Цезарю и его высокородным друзьям. Гладиатор, который почти привел к падению Рим и все, что он олицетворял.

Как только Цезарь отпустил Марка, мальчик покинул двор и направился в помещение для рабов, находящееся в задней части дома. Когда он впервые прибыл сюда, его провели к управляющему Цезаря, и тот объяснил правила, по которым ему отныне придется жить. Марку предстояло делить небольшую комнату с двумя мальчиками, тоже рабами. Младший мальчик, по имени Корв, был ненамного старше Марка. Он был высокий, худощавый, горбоносый и всем своим мрачным видом выражал покорность судьбе. Другому мальчику, которого звали Луп, было почти шестнадцать, и он умел писать и считать. Иногда он помогал на кухне, но в основном служил Цезарю писарем. Луп гордо объяснил, что писарь отвечает за записи для своего хозяина. Очень часто он сопровождал Цезаря на деловые встречи. Небольшого роста, хрупкий, с аккуратно подстриженными темными волосами, Луп был жизнерадостнее своего товарища. Он тепло приветствовал вновь прибывшего в их убогое жилище. Комната была десять футов[2]в длину и четыре в ширину, со световой щелью высоко в стене. Мальчики спали на рваных матрацах, положенных на пол у дальней от двери стены. Марку дали такой же матрац и сказали, что он будет спать с одной стороны от узкого входа.