осмотрел добычу, оказалось, что в ладони лежала красивая ракушка и гладкая, отполированная за долгое время течением, стекляшка, похожая на драгоценный камень. Разумеется, Анлуинн ни на мгновение не сомневался, что это был дар духа воды.

…Анлуинн правил миром, управлял природой. Не может быть никаких сомнений в том, что и сейчас его воля исполнится. Соприкоснувшись сознанием с дымкой цветка, Анлуинн пожелал, повелел, потребовал:

— Пожалуйста, цветок, исцелись! Цветочек, пожалуйста, живи! Я люблю тебя — так что, пожалуйста, живи! Я хочу, чтобы ты жил!!

…и цветок начал оживать.

В комнату вошла мама.

— Анлуинн, малыш, не хочешь прогуляться? — спросила она. — Я как раз собиралась идти к мельнице. По пути можем зайти в библиотеку.

Высокая, с красивым лицом, ласковым взглядом, большими ясными глазами и с всегдашней теплотой в голосе. Подол её красноватого платья поднимался от пола вверх и маленькому Анлуинну казался очень-очень дооооолгим, очень длинным. Взгляд долго поднимался вверх по подолу, наконец, через некоторое время добирался до пояса, затем поднимался выше, ещё выше, и в самом-самом конце в итоге взбирался на вершину — вершину горы? вершину мира? — где встречался с маминым лицом.

Конечно, все взрослые были высокими, и мама не отличалась от них. Но Анлуинну из-за длинных подолов её платьев и сарафанов мама казалась какой-то очень длинной, вытянутой — бесконечно? — вверх.

— Мам, смотри, — довольный Анлуинн показал на цветок.

Тот был совершенно здоров. Он ярко зеленел, его сутулая фигурка выпрямилась, скрюченные листочки расправились, чахлый сухой бутон отвалился, но рядом набухли три почки новых бутонов. Цветок выглядел совершенно здоровым и полным жизни, он буквально излучал жизнерадостность! Даже муха, кружившая рядом, жужжала веселее прежнего.

Глаза у мамы удивлённо расширились, и у неё вырвался поражённый вздох.

— Ах! — ноги её слегка подкосились, и мама пошатнулась.

— Это ты сделал? — спросила она.

— Конечно, — довольно улыбался Анлуинн. — Я вылечил его. Я направил на него руки, послал в него тепло и доброту, и велел ему исцелиться — и он исцелился.

— Малыш! — восторженно вздохнула мама.

Она поспешно двинулась вперёд, то ли к Анлуинну, то ли к цветку. Недоверчиво и удивлённо осмотрела растение, а потом присела на корточки возле сына и обняла его.

— Какой ты у меня молодец! Великий целитель!

Мама звучно чмокнула Анлуинна в лоб.

— Не перестаю поражаться тебе! За что боги послали мне такого гениального ребёнка?!

Анлуинн продолжал довольно улыбаться, пока мама восторженно щебетала над ним, осыпая похвалой и комплиментами и гладила по голове.

Вечером, после ужина (был густой наваристый овощной суп и мясной пирог вприкуску вместо хлеба, а на десерт сладкие пирожки с начинкой из варенья и ароматный чай на листьях садовых ягод), когда мама села вышивать, попутно беседуя с бабушкой, папа пил какой-то отвар и читал книгу у себя в кабинете, а Анлуинн был предоставлен самому себе, в дверь дома постучали. Бабушка, из-за хромоты подволакивая ногу на ходу, пошла открывать.

В дом ввалилась целая толпа. Это всё были соседи, жители их посёлка Maelera Elkom. Вместе с ними в дом вплыл холодный вечерний воздух и запах прелой палой листвы.

Анлуинн сразу догадался в чём дело, когда увидел в первых рядах болезненного вида немолодого мужчину, живущего в одном из соседних домов. Кажется, его звали «дядя Гартэн»?

— Что у вас? — спросила бабушка, с удивлением оглядывая стоящую на пороге толпу.

Вперёд вышла тучная немолодая женщина.

— Гартэну моему совсем плохо. На мельнице на днях спину надорвал, теперь его скручивает так, что по ночам даже спать не может.

Она жалобно смотрела на бабушку, потом, заметив стоявшего неподалёку Анлуинна, устремила свой взор на него. Молящий, просящий, благоговейный взор.

— Милое дитя! — воскликнула полная женщина и, промчавшись мимо бабушки, опустилась на колени, оказавшись теперь с Анлуинном наравне. — Помоги, прошу! Пожалуйста! Помоги!

Женщина схватила Анлуинна за руку, зажала его маленькую ладошку в своих крупных жирных ладонях, отчаянно сжала и затрясла, будто держала какой-то святой амулет, которому молилась.

Появились мама и отец. Они с некоторым удивлением глядели на всё происходящее и на всех присутствующих.

Анлуинн перевёл взгляд на маму. Похоже она поняла по его глазам, что он хочет помочь этому бедолаге — Гартэну. В его взгляде мама увидела ту эмоцию, которую Анлуинн показывал каждый раз, когда применял свою магию или объявлял домашним о том, что собирается применить. Эта эмоция — гордость. Профессиональное тщеславие. Желание показать на что он способен, проявить себя перед окружающими.

Мама улыбнулась и кивнула ему.

— Попробуй, малыш, — сказала она. — Помоги дяде Гартэну.

— Правда? — воскликнула полная женщина, взглянув на маму. — Вы поможете?

— Он поможет, — мама указала на Анлуинна. — Кто «мы»-то? Тут только он умеет лечить.

— Попробуешь, Анлуинн? — подала голос бабушка, оставив толпу на пороге и обернувшись к нему.

— Попробую, — сказал Анлуинн. Он говорил сдержанно, но на самом деле в душе его распирало от чувства гордости.

Поддерживаемый полной женщиной, кряхтящий на каждом шагу и еле передвигающийся дядя Гартэн, был препровождён в отдельную комнату. Это была спальня родителей Анлуинна.

Дядю Гартэна уложили на кровать. Вслед за ним в комнату вошёл Анлуинн, члены его семьи, а затем подтянулась и вся пришедшая толпа. Люди остались за пределами комнаты, стояли у дверного проёма, и удивлённо и с интересом таращились на то, что будет происходить внутри. Родители и бабушка Анлуинна тоже отошли к двери, туда же они оттеснили и полную женщину.

Гартэну прежде помогли оголить спину и поясницу, и теперь он лежал на животе на кровати, стонал от боли, и ожидал начала лечения юного целителя.

Анлуинн потёр ладони друг о друга, пока те не стали очень горячими, замедлил дыхание, расслабился. Мир стал вязким, весь мир перестал дышать, вокруг ладоней забегал электрический ток, слегка покалывающий кончики пальцев и внутреннюю сторону ладоней. Полуприкрытые глаза Анлуинна стали видеть дымку, клубящуюся вокруг его ладоней, а место на лбу, чуть выше пространства между бровей, запульсировало и стало тяжёлым.

Анлуинн поднёс ладони к пояснице Гартэна, замедлил дыхание ещё больше, точка на лбу стала пульсировать интенсивней — в этот момент Анлуинн начал видеть дымку вокруг тела Гартэна. Клубы дымки вокруг больной поясницы извивались и плыли по воздуху. Анлуинн соприкоснулся с этой дымкой своей собственной, дымкой от своих ладоней, и в то же мгновение начал чувствовать и Понимать дымку Гартэна. Продолжая исследовать её — интуитивно Постигать — Анлуинн постепенно начал видеть отдельные составные этой дымки. Среди прочего, он заметил тёмные, мутные, явно свидетельствующие о болезни, пряди дымки, извивающиеся над поясницей Гартэна.

Анлуинн