Потом Анне Греймур повезло снова. В Байле была работа. Помог старый университетский приятель, Дэйв Митчелл, сам собирающийся сменить холмы и туманы на приморское побережье. Тоже Дэйв, кстати.

— Только ничему не удивляйся, — сказал ей Митчелл напоследок. — А если не лезет ни в какие ворота, звони в особый.

Особым называли отдел, который занимался всем, связанным с Границей. Листок с его телефонным номером был приколот у Анны на стене над рабочим компьютером. За год у неё не было ни единого повода позвонить.

Она припарковала машину перед воротами и вышла. Снова напомнила себе, что с остатками клумбы надо что-то сделать. Например, выкинуть к чёртовой матери.

В маленьком холле опять перегорела лампочка. С электропроводкой в старом доме творилось что-то неописуемое. Анна коротко ругнулась. И добавила ещё пару слов, когда увидела, что ботинки Дэйва, которые он вечером оставил рядом с её садовыми сапогами, пропали.

Наверное, понял, что субботу можно считать пропавшей, и ушёл. Греймур раздраженно бросила сумку на тумбочку. Сегодня была не её смена, но Пита Салливана угораздило заболеть удивительно некстати. Анна вздохнула и, не разуваясь, прошла через гостиную на кухню.

В мойке белели не вымытые тарелки. Укоряюще намекали остатки вина в бокалах, из которых они с Дэйвом пили вечером. Анна наспех соорудила себе сэндвич. Запила остатками вчерашнего кофе. Подумала немного и достала телефон.

Номер Дэйва был недоступен. Такое с ним бывало. Более того, Анна даже ждала, что однажды абонент окончательно не выйдет на связь, но сейчас что-то неприятно шевельнулось в груди, и это что-то подозрительно походило на обиду.

Решительно она допила кофе. Обижаться не было никакого смысла. Саму Анну ждала неизвестная покойница, и ей, скорее всего, придется уделить если не всю субботу, то изрядную её часть. А после сил на романтику уже не будет никаких.

Неизвестная покойница терпеливо лежала на железном столе в секционной. Возле стола неуверенно топтался техник, словно никак не мог сообразить, как снимать с неё платье. Мёртвая немигающе смотрела в потолок. Это было странно, Анна прекрасно помнила, как Труди Ноймар опустила её веки перед тем, как труп начали упаковывать в мешок для перевозки.

— Криминалисты затребовали все вещи, — сказал техник. Голос его звучал виновато. — Но я… Я не могу.

Анна нахмурилась. Дженсен работал в полицейском морге дольше, чем она. Гораздо дольше. Имел дело с женщинами, мужчинами, детьми и мёртвыми домашними животными

не первой свежести. Никакой робости за ним Греймур никогда не замечала.

— Я не понимаю, — проговорила она. Глянула ещё раз на тело на столе. И вздрогнула от неожиданности — мёртвая смотрела как будто прямо на неё.

— Мне кажется, мы не должны этого делать, — тихо пробормотал Дженсен. — Раздевать её, резать её.

Вообще-то, этого была его обязанность — подготовить тело и сделать разрез, чтобы Анна могла начать работу. Но мысль о том, что они будут вскрывать эту женщину, лежащую на столе в секционной, почему-то показалась сейчас Анне Греймур очень странной.

Она подошла ближе. Теперь мёртвая совершенно точно смотрела в потолок, но ощущение того, что спину сверлит внимательный взгляд, никуда не исчезло. Анна наклонилась и закрыла женщине глаза.

— Детектив Ноймар не смогла снять отпечатки, — продолжил Дженсен. — Сканер сломался.

— То есть — сломался? — Анна оперлась о пустой соседний стол и глянула на Дженсена в упор.

— Я не разбираюсь в этом, — техник дернул плечом. — Но то, что он сканировал, совсем не похоже на отпечатки пальцев. Она ушла за новым.

Анна вздохнула. Прикрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями. Тоскливо подумала о том, что сегодняшний день был бы совсем не таким, если бы эта женщина умудрилась не попасть под нож.

Волевым усилием Греймур призвала мысли к порядку. Нечего тут. Сейчас Труди Ноймар отыщет сканер. Потом позвонят криминалисты. После криминалистов — детектив Адамс, напарник Труди. И Адамс точно не станет слушать, что техник морга считает неподобающим раздевать и вскрывать тело.

— Нужно работать, — сказала Анна Дженсену. — Вначале поверхностный осмотр, потом попытаемся её раздеть. Потом дождёмся детектива Ноймар и начнём вскрытие.

Тот кивнул безо всякого энтузиазма.

— Джейн Доу. Неизвестная женщина. — Анна замялась, пытаясь определить возраст жертвы, потом сказала в диктофон решительно: — Возраст около тридцати пяти. Одета в белое платье, других личных вещей при себе нет.

Она коротко и максимально точно описала внешний вид ножевой раны. Отдельно остановилась на синяках на запястьях. Такие остаются от чужих пальцев, это Анна помнила по собственному опыту — бывший муж имел отвратительную привычку хватать её за руки. Что касается трупных пятен, их невозможно было толком рассмотреть и описать из-за платья.

— Платье придется снять, — сказала Греймур и сама удивилась звучанию собственного голоса.

И вскрытие тоже придётся провести. От мысли, что ей придется прикоснуться к мёртвой белой коже, Анну пробрала дрожь. Что-то было в этой женщине, какая-то неуловимая инаковость, какое-то странное величие, внушающее робость.

Пробормотав что-то насчет уборной, Дженсен поспешно ретировался из секционной. Ужасный непрофессионализм, но винить его Анна сейчас не могла. Она отложила диктофон и развернулась к столику с разложенными на нём инструментами.

Что-то едва ощутимое мазнуло между лопаток. Греймур вздрогнула и обернулась. Мёртвая лежала неподвижно, но её красивое лицо показалось Анне по-настоящему страшным. Она даже отступила на шаг в сторону холодильников. Вернулось ощущение пристального взгляда, буравящего спину.

— Ты слышишь меня? — скорее призрак голоса, чем голос, но Анна Греймур готова была поклясться, что ей не померещилось.

Она отступила ещё на шаг.

— Слышишь? — голос окреп. Волосы женщины на секционном столе шевельнулись, словно от ветра, хотя Анна не чувствовала ни малейшего дуновения, даже самого лёгкого сквозняка. Неоткуда ему было здесь взяться, неучтённому ветру, в помещении полицейского морга.

— Его руки в крови. Найди его.

Теперь Греймур могла чётко различить, что голос женский, и что акцент незнакомый. И что в воздухе висит какой-то холодный, свежий запах, перебивающий даже неизменную

вонь дезинфекции.

Ей потребовалось семь шагов, чтобы обогнуть металлический стол с телом и оказаться возле двери. И только закрыв её за собой, Анна позволила себе сползти по стенке и сесть на пол. Руки у неё дрожали.

Один из её давних бойфрендов любил эксперименты, в том числе и с веществами, всплыви информация о которых, работа в полиции стала бы для Анны недосягаема. Но таких ясных, отчётливых приходов у неё не было даже тогда. Сейчас она могла твёрдо поручиться, что в трезвом уме и здравой памяти. Она даже алкоголь в кабинете не держала, вопреки всем стереотипам о судебно-медицинских экспертах.