С Венькой и Максом мы никогда не были близкими друзьями, но держались в одной группировке бедняков, помогали друг другу и вместе защищались от нападок мажоров.

После окончания школы нас разбросало по разным городам и университетам. Я спустя год оказался в столице, на родину возвращался изредка и неохотно – очень уж болезненные воспоминания связывали меня с этим местом, и рана никак не затягивалась даже спустя много лет.

Бывшие одноклассники остались всё такими же балагурами. Вечер проходит весело и традиционно для всех таких встреч. Каждый, бессовестно привирая, рассказывает сказки о собственных успехах и достижениях, а потом сплетничает, что ему известно об общих знакомых. Думаете, сплетни – удел женщин? Отнюдь, мужчинам тоже нет равных в перемывании костей и распространении слухов.

В нынешний век порабощения умов интернетом мы, казалось бы, многое знаем друг о друге. Но все эти постики с фотографиями в соцсетях зачастую оказываются так же отполированы и отретушированы, как и упомянутые выше сказки. А что прячется за этим видимым счастьем, не догадывается обычно никто.

Вот и я для всех – успешный бизнесмен, заместитель владельца и генерального директора крупного концерна, практически его правая рука. Женат на роскошной женщине, которая не просто умница-красавица, но и талантливый дизайнер. Но счастлив ли я? Об этом никому знать не положено – вход в мою душу посторонним строго воспрещён.

Школьную дружбу редко берут с собой во взрослую жизнь. И я не взял. Более того, обрубил с одноклассниками все контакты. До недавнего времени категорически не посещал никаких встреч выпускников и совместных посиделок, которые мысленно возвращали меня к прошлому. Годы идут, боль из острого состояния переходит в хроническое, но сердце всё так же останавливается, стоит увидеть на улице девушку в ярком хиджабе.

Вечер затягивается. Завтра выходной – можно поваляться в постели подольше, да хоть целый день. Я же тут предоставлен сам себе! Дома Инга наверняка потащила бы меня спозаранку куда-то за город. Она обожает осенние пейзажи, загородные клубы и тусовки на природе.

Выходим из ресторана слегка навеселе. Чувствую себя неважно. Мой организм с детства предпочитает домашнюю пищу, и во взрослой жизни никак не удаётся поменять его пристрастия. Он отчаянно не одобряет сегодняшнее застолье и вовсю демонстрирует своё недовольство.

Ребята идут провожать меня до гостиницы. Проходим мимо ресторана «Оливер». Большие светящиеся буквы заманчиво подмигивают нам, приглашая войти вовнутрь. Но нет, нам на сегодня явно хватит.

– Кстати, Лёнчик, крутой ресторан, – по дороге Веня проводит экскурсию и не пропускает ни одной достопримечательности. – Тут публика знаешь, какая собирается. Ого-го! И эскортницы, говорят, тут самые крутые в городе. Так что, если тебе понадобится, имей в виду.

Неподалёку замечаю аптеку.

– Парни, я зайду возьму себе что-то, чтобы усмирить эту тварь во мне.

Отсутствую не больше пяти минут. Одноклассники потихоньку идут вперёд, ожидая, что я нагоню, и когда выхожу, обнаруживаю их уже на приличном расстоянии. Пристают к какой-то молодой женщине. А ведь оба женаты…

По мере приближения начинаю улавливать обрывки их реплик. Лица девушки не видно – она стоит ко мне спиной, в длинном пальто, замотанная в шарф. Пытается обойти их, но Макс смеётся и не пускает. Хватает её за руки, тянет за собой. Тороплюсь, чтобы остановить его пьяные выходки, но каждый шаг отдаётся резкой болью, внутренности устраивают революцию.

– Шахерезада, где же твоя охрана? Неужели тебя одну отпустили? – Веня, подогретый алкоголем, кривляется, сам на себя не похож. – Ну что, обслужишь нас по старой дружбе, раз уж у нас сегодня встреча одноклассников?

– А что, крутая идея! – тут же подхватывает Макс. – Или ты только за деньги? Так мы заплатим. Сколько ты стоишь?

Наверняка всё происходит быстро, но воспринимается, будто в замедленной съёмке. Чем ближе подхожу, тем сильнее ощущение, что схожу с ума. Кажется, выпивка отключила мой мозг и спровоцировала галлюцинации. Потому что я отчётливо вижу перед собой призрак. Он не может быть реальным ни при каких условиях. Эта девушка мертва уже десять лет. Я не верю в потусторонние силы, возрождение из мёртвых и прочую лабуду. И даже в то, что вижу сейчас перед собой, не верю. Потому что, чёрт побери, так не бывает!

Я много-много часов прорыдал на её могиле. Несколько суток мама не могла увести меня с кладбища, опасаясь, что я лишусь рассудка. А я и лишился… И умер. Тот весёлый безбашенный мальчишка Лёнька Воронцов, готовый свернуть горы и достать звезду с неба, так и лежит теперь мёртвый там, рядом с ней. А здесь со мной осталась лишь его циничная оболочка.

Всё ещё не вижу её лица, но уже не сомневаюсь, что это Айлин. Чувствую это по рвущей боли внутри. Как такое может быть? Я же похоронил её!

– Пожалуйста, дайте пройти, – каждый звук её голоса вонзается в сердце острой стрелой и проворачивается, потроша рану наконечником. – Прекратите!

– Эй, вы что, совсем обалдели? Немедленно оставьте её в покое! – я почти у цели, но не дойдя всего несколько метров, превращаюсь в соляной столп, когда она поворачивается и показывает свой профиль. Надо срочно остановить этих подвыпивших придурков, но не могу ни слова сказать, ни шагу сделать, настолько шокирован тем, что вижу. Не хватает кислорода.

Продышавшись, преодолеваю разделяющее нас расстояние. Айлин выбрасывает руку вперёд, и Макс истерически вопит:

– Дура! Какого чёрта! Аааа! Мои глаза!

Веня, как ошпаренный, отпрыгивает в сторону, опасаясь той же участи. Перцовый баллончик – так себе средство самозащиты, но вполне годное, чтобы отбиться от пьяни.

Не смотрю на неё. Не могу. Боюсь. И за себя не ручаюсь. Десять лет! Десять лет непрерывной безудержной боли и ночных кошмаров. А она… жива… Она, оказывается, жива! Какого чёрта я узнаю об этом только теперь?

Хватаю Макса за локоть и волоку в сторону, бросая на ходу его другу:

– Быстро беги в магазин за водой!

Отойдя на несколько шагов, оборачиваюсь, чтобы убедиться, что Веня не остался на месте.

Макс кричит и матерится.

– Дура! Ненормальная! Я её из-под земли достану! Прибью тварь!

– Заткнись. И молись, чтобы она на тебя заявление в полицию не написала.

– Ой, да не смеши. Она ж эскортница. Что она мне предъявит? Что я ей предложил работу?

Возвращается Веня, помогает другу промыть глаза, а я пытаюсь унять рвущиеся наружу эмоции.

– Эскортница? С чего ты взял?

Что за бред? Айлин, которую даже за руку взять было «харам», – эскортница? Поверить в это абсолютно невозможно.

– Лёнчик, ты просто не местный! Она в «Оливере» работает, мужиков там развлекает!

Это когда-то давно Айлин Кара была недосягаемой принцессой, на которую все даже смотреть боялись, потому что папаша сразу глаза выколет. Теперь она всего лишь ресторанная певичка, которую не только обсмотреть, но и пощупать можно. Так что мы вполне могли снять её на ночь и неплохо развлечься. Может, и забесплатно дала бы по старой памяти, – Веня мечтательно заказывает глаза.