Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Приехали…»
Джек вздохнул, привычно напрягаясь — срочные вызовы к президенту редко ограничивались выволочкой… А капризы не угадаешь.
Громилы из Секретной службы сдержанно поклонились цэрэушнику, и проводили в Желтый овальный зал, обставленный малиновой мебелью в стиле Людовика… А под каким номером числился тот король, Даунинг запамятовал.
«Сюда меня еще не заносило…», — мелькнуло у него.
Первый Джентльмен уже ждал предводителя рыцарей плаща и кинжала. Набычась, Форд стоял у окна, и то ли глядел на Южную лужайку, то ли погрузился в невеселые президентские думы.
— Здравствуйте, Джек, — глухо молвил он через плечо.
— Здравствуйте, сэр, — Даунинг почтительно поклонился сутулой спине, ладно обтянутой синим блейзером.
Каким бы мастером тайных дел он ни числил себя, но именно знакомство с Джеральдом Фордом дало ускорение его карьере. А что дальше, после стремительного взлета? Посадка год спустя?
Белый дом, скорей всего, займет бойкий Ронни Рейган. Вопрос: оставит ли новый президент прежнего директора в Лэнгли? Ответ отрицательный…
— Я ознакомился с вашим докладом, — Первый Джентльмен неуклюже развернулся, и глянул из-под тяжелых век. — О новом сверхсекретном центре под Москвой. Правда, я в физике не разбираюсь, и путаю тахионы с наполеонами, хе-хе… Но меня очень просили выяснить всё, что можно и нельзя, — он усмехнулся, перехватив зоркий взгляд гостя. — Нет, не «старые деньги», Джек. Все эти Рокфеллеры с Ротшильдами всего лишь ловкие посредники, мальчики на побегушках у тех, кто рулит «свободным миром». М-да… — недобрая усмешка скривила его губы. — Стоило устраиваться в Овальном кабинете, чтобы понять — ты всего лишь ничтожная марионетка!
— И кто же эти «кукловоды», сэр? — опасливо спросил директор ЦРУ.
— Неизвестно, — сухо ответил президент. — Покойный Барух называл их «координаторами». Причем, знаете, таким боязливым шепотком… — он внимательно посмотрел на своего визави. — Даже не думайте, Джек! Скажите лучше, что удалось выяснить по… этому… тахионному центру. Подробности есть? Имена?
— Всё наглухо засекречено, сэр, — зажурчал Даунинг. — У центра нет даже названия, просто «Объект «В». Адрес — «почтовый ящик № 1410». Объект «В» выстроен километров за сто от Москвы. Внешне похож на квадратный форт из железобетона, а вокруг — запретная зона, окруженная двумя рядами столбов с колючей проволокой…
— А крепостной ров там есть? — усмехнулся Форд.
— Нет, — серьезно ответил цэрэушник. — «Запретка» похожа на пустырь — ни ямки, ни кустика, а траву охранники регулярно скашивают. К центру подведена мощная линия электропередач, проложена дорога… Кстати, она проходит мимо дачного поселка и села Нижние Дубки. Так что места тамошние не безлюдны.
— Всё? — задрал брови президент.
— Почти, — хладнокровно сказал Даунинг. — Директором центра назначен Дмитрий Дмитриевич Иваненко, известный физик. Вот теперь всё.
— Ищите, Джек, ищите… — проворчал Форд. — Будите своих «спящих» агентов, засылайте Джеймсов Бондов… хоть наизнанку вывернетесь, но вскройте этот «ящик»! — посопев, он негромко добавил: — Далеко не каждый президент удостаивается внимания «координаторов», так что для меня звонок оттуда — почет и милость. А вот для вас, Джек… Исполните их просьбу… ну, пусть даже приказ! — и задержитесь на своем посту, пока самому не надоест! Или займете иное место, еще выше в нашей пищевой цепочке. Понимаете меня?
— Да, сэр, — склонил голову Даунинг. — Будет исполнено, сэр…
Глава 1
Суббота, 3 ноября 1979 года. Вечер
Москва, улица Строителей
«Жигули» подкатили к самому подъезду, и Надя Темина, ловко орудуя рычажком вариатора, воскликнула:
— Приехали, шеф! Завтра машину подавать?
Иногда ее веселый напор пугал меня — слишком много жизнелюбия пряталось в хорошеньком мэ-нэ-эсе.[1] Недаром Ритка, когда на нее находила ревность, растолковывала сокращение по-своему: «молоденький няшный сотрудник».
— Отсыпайся, — буркнул я, отстегивая ремень.
— А поцеловать? — голубенькие глазки расплескивали потрясающую невинность и комсомольский задор.
— Отшлепать бы тебя… — мой тон сместился в брюзжащий спектр.
— Да я только за! — Надя изобразила пылкую готовность, и деловито добавила: — Юбку задирать? А то как-то… не звонко выйдет.
— Ну вот что ты за человек? — вздохнул я, откидываясь на спинку.
— Хороший! — убежденно сказала Темина.
— Да кто бы сомневался… Если я тебя поцелую, Рита обязательно учует, и…
— …Прибьет меня, — договорила Надя понятливо.
— Наденька, ты прелесть! — мне ничего иного не оставалось, кроме как чмокнуть ее в тугую щечку. Девушка удушливо зарделась, выдавая натуру, скромную не по годам, и потупилась.
Я вышел, негромко клацнув дверцей.
— Пока, Надюш!
— Пока… — вытолкнула симпатичная шофериня, и рывочками тронулась с места. Растерялась…
Ничего, будет знать, как играть в бесстыдницу с коварным завлабом!
Обождав, пока рассеется бензиновая гарь, я с удовольствием вдохнул холодный ноябрьский воздух. Он уже не пах прелью, как в листопад, зато витала, витала в нем студеная свежесть предзимья.
Не люблю холод, и ледяные касания снежинок не выношу, но не всё ж осени длиться…
Я шумно вздохнул и вошел в гулкое парадное без оглядок. Раньше было интересно сыграть в «Найди зайчика!» — не выдавая собственного любопытства, угадывать, где затаились прикрепленные. В ротонде? Или в той заляпанной грязью «Волге», что скромно тулится на углу? Может, в доме напротив?
А сейчас привык, и забываю даже о крутых парнишках, сутки напролет охраняющих мою драгоценную тушку.
Глубокомысленно воззрившись на старые деревянные дверцы лифта, я подумал — и шагнул в кабину. Устал.
…Бравые монтажники вторую неделю тянут кабеля и долбят бетонный потолок лаборатории — сопла ускорителя выведут оттуда прямо к громадному кубу камеры. Пришлось из старшего научного сотрудника переквалифицироваться в прорабы, а то напортачат еще...
Хлопать себя по карманам, отыскивая ключи, не пришлось — дверь в квартиру стояла приоткрытой, и сквозь щель надувало сдобным духом, донося невнятные речи.
Я демонстративно захлопнул створку за собой, но реакции не последовало. Ну, понятно… По столовой гулял пронзительный голос Динавицера:
— И чё? Чё я, по-твоему, не обеспечу своего пузатика?
— Ой, Изя! — мигом отозвалась Альбина. — Ну, ты как скажешь…
— Я же любя!
Порхая звонкими нотами, долетел нежный смех Светланы. А
