Однажды Эдвин вернулся с корабля очень весёлый, он ходил вокруг маяка и приговаривал:

— Пармезан, пармезан…

Он говорил так долго, полночи. И даже во сне продолжал говорить про свой пармезан. Эльза решила, что это какая-то волшебная вещь. Утром она спросила отца, что такое пармезан, но он лишь счастливо улыбнулся в ответ.

«Значит, точно это что-то волшебное. Надо будет найти это как-нибудь», — подумала она.

Вообще, непонятно, откуда берутся маяки. Строят их, это да. Но кто их строит? Вот вы видели когда-нибудь строителей маяков? И никто не видел. Как будто они невидимые.

Но однажды к берегу прибило бутылку с письмом. Вот что в нём было:

В тот день Эдвин всё ещё вспоминал вечер на корабле. Он лежал на кровати, улыбался и бормотал про пармезан. Словом, был в отличном настроении. Эльза принесла ему бутылку с письмом. Как только Эдвин прочёл его, то тут же вскочил, достал пергамент и перо (понятно, что морские письма не пишутся на обычной бумаге обыкновенной ручкой) и стал писать ответ.

Историю с Михал Борисычем рыжая Эльза вспоминала, сидя на лестницах маяка. Уже неделю она жила без Эдвина и начала скучать. Небо казалось ей серым. Как никогда. Нет, бывало, что оно мрачнело, но не до такой же степени! Море было очень холодным. А сосновые иглы слишком колючими. Волк Кулик-Сорока ходил за Эльзой по пятам, тыкался носом в ладонь, но и он не мог развеять её тоски. Тогда он спустился в подвал, нашёл старую корзину и принёс её Эльзе. В корзине и хранилась переписка Эдвина и Михал Борисыча. Эльза села на ступени и начала читать. Видимо, Михал Борисыч экономил пергамент, он писал ответы с другой стороны посланий Эдвина. Таким образом сохранилась вся переписка.

Но оказалось, что в корзине много любопытного. Эльза нашла, например, старые газеты, театральные программки, вырванные страницы из книг. Странно, зачем это всё понадобилось Эдвину? Эльза не помнит, чтобы он когда-нибудь читал.

Но интереснее всего, что в корзине обнаружилась давняя фотография Эдвина. Видно было, что смотритель маяка ещё молод. Глаза смотрели веселее, а борода была аккуратно причёсана. Это сейчас он за ней почти не смотрит. А раньше подолгу стоял перед зеркалом, приводил её в порядок. На руках сфотографированный Эдвин держал какого-то младенца и широко улыбался. «Интересно, кто это?» — подумала Эльза. А рядом с Эдвином стоял совсем маленький мальчик и красивая женщина. Она держала за руку мальчишку и смотрителя маяка и тоже широко улыбалась.

Весь день Эльза думала о том, кто бы это мог быть. Но так и не додумалась. «Надо будет это непременно выяснить», — подумала Эльза и немедленно уснула. Рядом примостился Кулик-Сорока.

Такой кровати больше нет ни у кого, это точно. Её сделал для дочери смотритель маяка Эдвин. Когда-то у Эльзы была обычная кроватка, как у всех маленьких детей. Она до сих пор хранится в подвале. Она спала в ней вместе с волком Кулик-Сорокой. Но потом они перестали помещаться на ней вдвоём. Какое-то время Эльза спала в гамаке. Правда, всего одну ночь, пока Эдвин не соорудил для неё новую кровать. Но что это была за ночь! Хозяйка висела высоко под потолком, а Кулик-Сорока тихонько скулил на полу, глядя на неё. Он очень скучал. Волк завыл бы в голос, но боялся Эдвина. Тот не любил, когда кто-то воет.

В комнате девочки стоит только огромная кровать и стул, на который Эльза вешает на ночь одежду. А больше в комнату ничего не входит. Под потолком висит тот самый гамак, но Эльза не забирается в него, чтобы Кулик-Сорока не волновался. Кровать начинается у самого порога, Эльза ступает на кровать, и всё. Ножек у неё нет, это просто большая деревянная коробка, на которой лежат матрац и бельё. Эльза такая маленькая, а кровать такая большая, что по ней можно ходить, бегать и прыгать сколько вздумается. И никто не будет ругать за это. Эльза спит то поближе к двери, то у окошка, как захочется. А вот Кулик-Сорока привык лежать у стенки. Он не очень смелый и боится разных опасностей. Наверное, ему кажется, что там надёжнее. Или что так Эльза лучше защитит его. Хотя кто бы знал, что там думают волки…

Как-то раз Эльза решила узнать, что думают волки после обеда. Так вот вдруг захотелось. Это было тогда, когда Эдвин уехал на «Антонии и Сладкой Н.». Они с Кулик-Сорокой как раз пообедали, делать было нечего.