Впрочем, одиночество совсем не грозило ей. В голове раздался грозный глас, по всему телу пробежала горячая молния. Кисть снова задергалась; скосив глаза, Элспет увидела знакомый свет хрустального меча в правой руке — бледный и неверный вначале, но быстро разгорающийся, набирающий мощь.

Казалось, свет меча разгоняет туман внизу. Там, в головокружительной дали, Элспет уже различала землю, черно-белую шахматную доску наделов и перелесков в разрывах облаков. Еще мгновение — и туман окончательно рассеялся, вокруг засияла ослепительная небесная лазурь, в глаза ударили лучи утреннего солнца. Элспет догадалась, что дракон вырвался на простор из облаков. Внизу простерлась снежная равнина, залитая мягким светом. Темный штрих — это, видимо, лес, слепящий блеск — обледенелые горные склоны и вершины.

«Я с тобой, покуда не исполнится наша задача».

Что за задача? Элспет без устали ломала голову: что бы это могло быть? Что ей предстоит совершить в этом чужом краю? Неужто у меча даже сейчас есть какой-то план? Полотно его как будто замигало в ответ на ее догадку. Меч вел себя, как живое существо. В душе Элспет родилось подозрение: не оказалась ли она в когтях дракона по воле меча?

«Что ты со мной вытворяешь? — взмолилась она. — Это по твоей милости со мной происходит такое?»

Ответа не последовало.

«Отвечай!» — мысленно прикрикнула она.

«Мы там, где нам надлежит быть, — вымолвил наконец голос. — Но не там, не в драконовых когтях».

Ее сердце наполнилось ужасом: сам меч боится, что его великий план сорвется, если Элспет не сумеет освободиться!

— Что за план? — От отчаяния Элспет задала вопрос вслух, но ветер унес слова прочь, прежде чем она сама успела их расслышать.

В то же самое мгновение чудище, сжимавшее ее в когтях, накренилось в вираже, да так сильно, что ее затошнило. Впереди показались горы. Зато изменение направления полета позволило ей увидеть Эдмунда.

Он безжизненно висел в другой драконьей лапе, слишком далеко, чтобы окликать его, даже если бы в ушах не свистел так оглушительно ветер. Она не видела почти ничего, кроме светлых волос юноши да края плаща, некогда голубого, а теперь превращенного в грязные лохмотья. Его голова моталась из стороны в сторону, словно он лишился чувств, лицо было бледным, одного цвета с рубахой.

В воздухе над Эдмундом произошло какое-то движение, и Элспет в ужасе подняла глаза. Державшая беднягу драконья лапа в темно-синей чешуе была толстой, как бревно, изогнутой, как у ящерицы, прижатой к мерзкому брюху, заменявшему обоим пленникам небосвод. Размеры чудища, уносившего их неведомо куда, были таковы, что Элспет невольно съежилась от ужаса. Однако где-то еще выше нечто продолжало двигаться само по себе. Она вытянула шею, желая удостовериться в правильности своего впечатления, и умудрилась разглядеть крохотную бурую фигурку, прицепившуюся к драконьему плечу. Собственно, фигура была не такая уж крохотная: то был взрослый мужчина с веревкой и с мечом на поясе. Он смотрел вниз и мотал головой в знак приветствия.

«Кэтбар!»

Она не успела задуматься о том, каким образом капитан стражников оказался у дракона на плече. Он висел на веревке, мог вот-вот свалиться, тем не менее умудрялся размахивать обеими руками, привлекая внимание Элспет. Потом он указал на заснеженную равнину внизу, широко взмахнул рукой и извлек из-за пояса меч.

Элспет сразу поняла его, и первым ее ответом было решительное «нет». Нечего и думать нападать на дракона в полете! В падении оба они, нет, все трое — погибнут! Но Кэтбар продолжал жестикулировать, лицо его выражало нетерпение. Она снова посмотрела вниз. Земля стремительно приближалась. Уже можно было различить отдельные деревья, снег на верхних ветках. Но Эдмунд все так же безжизненно висел в когтях дракона. Как переживет падение он?

Кэтбар снова указал рукой, на этот раз прямо перед собой. Элспет проследила глазами его жест и наконец-то смекнула, что он имеет в виду. Впереди громоздились горы, острые скалы, отвесные кручи. Падение ТАМ наверняка окажется смертельным. Если они не вступят в бой, если позволят чудовищу отнести их его повелителю, кто бы это ни был, то… Оргрим ослеплен, лишился рассудка. Кто же отдает приказы Погибели теперь? В одном можно не сомневаться: тот, кто велел дракону похитить их с пиршества у Беотриха, никак не мог быть их другом и союзником.

Стараясь удерживать Кэтбара в поле зрения, Элспет решительно кивнула головой. Смельчак не ждал ни секунды: со всей силы он вонзил меч в плоть дракона. Лапа, сжимавшая Элспет, от этого всего лишь чуть заметно дрогнула, зато воздух заколебался от низкого рокота. От второго удара мечом Элспет дернулась в драконовой лапе, как рыба на удочке. Белая земля и лазурное небо закувыркались, стремительно меняясь местами, чудовищная глотка исторгла мерзкий рев. Уголком глаза она увидела взмах в воздухе подобной стволу дерева лапы и падение вниз выпущенного из когтей Эдмунда, мелькнувшего, как подбитая птица.

Она успела произнести несколько слов молитвы, надеясь хоть этим помочь Эдмунду, прежде чем драконову лапу снова забила дрожь. Изгибаясь на пределе сил, она наблюдала схватку, вернее, отдельные ее эпизоды: из груди дракона била черная кровь, Кэтбар, застряв ногами в веревочной петле, пытался вонзить меч дракону в горло. Потом огромная мерзкая голова заслонила от нее картину боя.

Пока дракон пытался достать зубами собственную грудь, Элспет успела заглянуть в его бездонную пасть, узреть дымящиеся сопла ноздрей; потом все поле зрения ей заслонил один огромный злобный глаз. Она готова была поклясться, что дракон уставился на нее, что во взоре его читается холодная, лютая ненависть: «Никуда не денешься!»

«Меч!» — прошептала она в отчаянии, и тот вырос у нее в ладони, пульсируя в одном ритме с ее бешеным сердцебиением. Увы, поднять руку, размахнуться она не могла. Когти сжимали ее так сильно, что дышать и то было больно.

Дракон тем временем обнаружил источник терзавшей его боли. Из пасти вырвался язык синего пламени, лизнувший плечо. Кэтбар успел отпрянуть, но его одежда вспыхнула, веревка, на конце которой болтался этот бесстрашный воин, взметнулась в воздух. Элспет со слезами проследила взглядом его последний полет, сопровождавшийся геройской попыткой нанести чудищу еще хоть один разящий удар.

Дракон взревел, и сжимавшие Элспет когти ослабили хватку. Рука так онемела, что воспользоваться ею было почти невозможно, тем не менее девочка превозмогла боль и рубанула по чешуйчатой конечности у себя над головой. Внизу падал Кэтбар, преследуемый языком синего пламени, похожим на комету. Мгновение — и она устремилась за ним следом, вращаясь в воздухе. Меч озарял ее падение сиянием, ветер завывал в ушах. Потом весь мир побелел.

«Они подошли к моим дверям зимой. Их было трое. По их замашкам и по росту я понял, что они из эльфов.

Они знали, что мой отец, смертный человек, был кузнецом и что их сородичи похитили меня когда-то, поэтому обратились ко мне по имени, присвоенному мне эльфами: они назвали меня Брокком, карликом, ведь я в сравнении с ними был коротышкой. Еще они говорили о вещах, которые эльфам, на мой взгляд, лучше было бы забыть: как они прогнали меня, когда я подрос, потому что железо в моей крови оказалось им не по вкусу, и как я увел с собой их прекраснейшую дочь, сделав ее своей женой.