посмотрел в кубок, заставляя себя не выплюнуть это, вероятнее всего, мерзкое для языка, лекарство. Резкий глоток опрокинул жидкость в глотку, даже не вызвав рвотного рефлекса. Горло смягчилось и успокоилось, а затем этому примеру последовала разрастающаяся, а теперь уже угасающая, боль. Это было куда лучше на вкус, чем та бурда, которой обычно его поили в Ордене.

– Сир Вульфгар, я буду задавать вам вопросы, позволяющие выявить возможные нарушения мозговой деятельности, мой ассистент запишет ваши ответы. Мы примем это за благодарность Ордену, не возражаете? – серые глаза хоть и украшали старческое морщинистое лицо, но горели не меньше, чем янтари Гельса.

– Как пожелаете, профессор, – ответ Пиаммо слегка растянул тонкие губы Ахельдера в улыбке. Гельс уже убирал излишки чернил с носика пера.

– Я немного изучил ваше приложение из Драконьего Братства, вопросы будут в основном личного характера, касающиеся вашей жизни и повседневной деятельности, готовы? – в тихом голосе слышалась строгость.

Вульфгар медленно кивнул в знак одобрения.

– Одежда вашего Братства. Представьте её, – магистр выдержал небольшую паузу, – какого она цвета?

– Белая – с полной уверенностью ответил Вульфгар. Гельс в это время заскакал пером по пергаменту.

– Хорошо, дорогой друг, скажите нам, какого цвета вам видится огонь?

– Зелёный, – рыцарь отвечал с закрытыми глазами, представляя языки пламени, – Ещё есть голубой, но тот огонь слаб, – перо Гельса продолжало царапать документ.

– Можете представить себе фолиант гроссмейстера Сагервоса Лонгрокского? – вновь в воздухе застоялась тишина, – Прочитайте нам текст на переплёте.

– Бестиарий научного мастера Сагервоса из Лонгрока с подробным описанием и пояснением, – густой голос Вульфгара монотонно проехался по ушам.

– Это всё, мой друг? Больше вы ничего не видите на переплёте?

– Вы знаете, Ахельдер, у меня всегда было плохо с цифрами, математикой и всякой точной наукой, – неофит разошёлся пером резвее обычного.

– Странно, в приложении ничего такого я не находил, – морщинистая рука стянула очки с серых глаз.

– Наверняка это упущение писцов.

– Пусть так, вернёмся к науке, – очки вновь сели на горбатый нос, – Можете нам описать ваше оружие?

– Оружие… – Вульфгар немного поёжился и задумался, – Кажется, это меч, двуручный. Голубая сталь из печей густивских кузнечных мастеров, – Пиаммо замолчал, Гельс продолжал ходить пером, – Расколот надвое, – сквозь густоту голоса рыцаря пробилась лёгкая дрожь.

– Интересно… – прошептал магистр, – Знаете, наверное, закончим на этом с вопросами, думаю, вам стоит отдохнуть.

Две недели в Ордене пролетели быстрее, чем Вульфгар мог предположить. Лечебные процедуры, медитация и книги положительно влияли на самочувствие рыцаря. Чудовищные пурпурные синяки, размером с кулак, повисшие на груди густыми тучами, рассосались, оставив после себя лишь лёгкую желтизну листьев ранней осени. Рана на голове, рассёкшая кожу на верхней лобной части черепа, затянулась в короткую и довольно узкую тропинку, ведущую в никуда, расположившуюся в буйном чёрном лесу. Свинцовые осколки, оставшиеся после пули, встретившей твёрдое препятствие в виде плечевой кости, были удалены, рана зажила и больше не жалуется на боль. Различные тревожные мысли, терзавшие разум, упаковались в надёжный сундук во время медитаций. Пришло время возвращаться в Братство.

– Вот ваши вещи, сир Вульфгар, – магистр Ахельдер со щелчком отпёр крохотный замок на одной из множества других металлических (Вульфгар не узнавал материал) ячеек. На каждой из них был выгравирован Дорраз, в том обличье, в котором его иллюстрируют в священном писании брата Алексия Вребинского, – С вашего позволения, мы привели их в подобающий вид, – посеревшие от старости, но всё ещё твёрдые руки, открыли, приличной толщины дверцу, запустившую протяжный тихий гул, – Но, мы всё же промышляем не кузнечным ремеслом, так что за целостность вашего имущества не ручаюсь. Прошу вас, – мягкие шаги подвинули магистра в сторону, подпустив Вульфгара к ячейке.

Белое одеяние, представляющее собой мешковатую рясу с богатым воротником, ложащимся на плечи, широкими рукавами, способными выполнять роль капюшона, низкими полами, едва ли не касающимися земли. Тугая верёвка из белой кожи подхватывает пояс, а по бокам рукавов, с внешней стороны, расположился герб Братства. Тяжёлые таранные ботинки из белой кожи, подкованные голубой сталью. Набедренные пластины из голубой стали. Чешуйчатая кольчуга из чёрного железа. Портупея из белой кожи с вросшими в неё ножнами кинжала, из которых торчал эфес оружия. Локтевые чашечки из голубой стали, каждая из которых являлась двумя, плотно связанными по краям, четвертьсферами, повисшими на металлической дуге. Латная чешуйчато-пластинчатая перчатка из голубой стали и белой кожей под ней. Эти вещи даже не пахли битвой. Кровь больше не росла пышной розой на белом одеянии рыцаря Драконьего Братства. Нагрудник из чёрного железа, спроектированный инженерами Красного Ордена и изготовленный густивскими кузнецами, оброс глубокими царапинами, кое-где встречались крохотные вмятины от шарообразных недоброжелателей.

– Хорошо же потрудились учёные Ордена, – ядовито процедил Вульфгар, трогая царапины на нагруднике.

– Я слышу в вашем голосе недовольство, – поперхнувшись, выдавил магистр, – Эта работа спасла вам жизнь, сир, – серые глаза строго смотрели из-под лохматых бровей.

– Лучше бы ты мне сказал, сколько моих братьев эта железка НЕ спасла, – рыцарь на мгновение поморщился, тяжело проглотив слюну, – Простите, профессор, я не хотел этого говорить, – зелёные глаза виновато смотрели на Ахельдера.

– Ничего страшного, мой дорогой друг, после такого тяжкого события с людьми всякое бывает, я понимаю, – магистр стянул очки и протёр их, припрятанным в рукаве, платочком, – А по поводу вашей просьбы, я уже отвечал – такими сведениями я, к сожалению для вас, не располагаю. Если вы хотите оплакать погибших братьев, отправляйтесь к городскому коронеру, их тела наверняка сейчас должны быть там. Думаю, вам не откажут в просьбе.

Вульфгар молча запустил правую руку в ячейку, извлекая последний, находящийся внутри, предмет. Двуручный меч из голубой стали. Рукоять, обтянутая белой кожей, вытягивалась снизу в куполообразное яблоко, а сверху в короткую поперечную гарду. С ней всё было в порядке, а вот всё, что было выше рукояти, больше напоминало изрытую землю, чем гордое лезвие двуручного меча. По расколотому надвое лезвию прошлись сколы и трещины от пуль. Часть клинка, оставшаяся продолжением эфеса оружия, находила свой конец в скошенной наискось, как одна из сторон треугольных крыш Лонгрока, бывшей середине оружия.

Глаза пробежались по ячейке, надеясь найти внутри ещё что-то.

– Тут наверняка должны быть ещё ножны, – левая рука погрузилась в ячейку, хватая пустоту в надежде найти какую-нибудь потайную стенку или что-то в этом духе.

– Это ВСЕ ваши вещи, дорогой друг, больше мы ничего не получали на ваше имя.

Вульфгар некоторое время молча смотрел в опустевшую ячейку, обдумывая слова Ахельдера.

– Профессор, я раньше не хотел говорить… у меня дико болит голова, прямо раскалывается, – правая рука нащупала мягкий шрам на голове, – не мог