— Ну, пока я до этого не созрел. Ещё варианты?

— Даже не знаю. Можно сходить в лес призраков.

— Где, говоришь, мыши?

* * *

Ну, я даже не знаю, как назвать эту огромную плюшевую тварь.

«Мыши», да?

В амбарном погребе, да?

Зашёл я туда.

Поздоровался, попросил прощения и вышел, после чего вернулся к Праху.

— Я извиняюсь, что-то во мне взыграла любовь ко всему живому, я решил их пощадить, — сообщил я.

— Да, я вот тоже их жалею. Это никак не связано с тем, что они лишь немного меньше меня, обладают стихийной магией и все шесть на уровне Пешки, а я всего лишь Солдат. Они не трогают меня и имущество, но я всё ещё подчиняюсь приказу: ловить мышей. Кое-как балансирую между любовью ко всему живому и обязанностями, — вздохнул котик.

— Да. Они точно умные, сидят и медитируют, — поддакнул я.

— Эти мыши выходят оттуда только осенью, собирают урожай на выделенной для них полянке, а потом сидят в амбарном погребе, грызут свою траву и не шевелятся.

— Безобидные.

— Да.

— Пущай живут. А они Чудор слушаются?

— Нет, только своего призывателя, сына моего господина Вереса.

* * *

В итоге я просто тренировался до полнолуния.

Кроме медитации и физических упражнений я так же изучал магию земли в спокойной атмосфере. Утром перед намеченной датой я позвал Праха:

— Пошли со мной, будешь свидетелем, как я стану двуличной тварью.

— Хорошо. Господин Верес тоже подобным занимался, — произнёс кот, и мы двинулись в зал, где располагалось большое зеркало во всю стену.

— Интересно, для каких ритуалов это пригодится? — пробормотал я.

— Не знаю, это Вам лучше спросить в склепе.

— Да я уже понял, что все вопросы имеют практически один ответ.

Я всмотрелся в своё привычное отражение: русые волосы, достаточно развитая мускулатура (хотя останься я с качками, определённо оказался бы крупнее), глаза сейчас были карими.

— Сменить двуличие! — попробовал я сначала неверное, но казавшееся более благозвучным словосочетание. Ничего не произошло. — Двуличие сменить!

По лицу словно провело пылесосом. Потом потемнело в глазах, а в следующий миг я обессилено рухнул на ковёр, где частенько замечал отдыхающей белую тушу.

Спустя миг мир прекратил вертеться, воздух прекратил быть обжигающе холодным, я посмотрел на себя в зеркале.

— Тц. И так тоже красавчик, но оригинальная внешность лучше, — пробормотал я.

В зеркале меня изучал худой и очень высокий русоволосый юноша с мерцающими глазами ярко-синего цвета, но я ожидал, что они изменятся. Ведь окрас глаз — вещь непостоянная для мага.

Руки и ноги так же стали длиннее.

— Хе, красавчик из голодного края, — проворчал я. — Ладно, Прах, запомни эту внешность, как вариант меня. Я вернусь в норму через пару часов, сразу, как только добуду луны для этого.

— Какую пищу заказать? — никак не отреагировал на изменение моей внешности кот.

— Лентяйке сам знаешь что, мне фрукты на твоё усмотрение. Основные блюда, как и обычно, что себе, то и мне.

— Я удаляюсь, — произнёс кот, а я ради интереса стянул с себя одежду, чтобы понять, не просвечивается ли это тело насквозь, словно бумага.

Я смотрел на этого себя. Определённо это тело смотрелось старше.

Ради интереса я вошёл в медитацию.

Космос некромантии оказался неотличим.

Я попробовал перейти привычным способом в пространства земли и не получилось.

— Что за? — удивился я.

Тогда я попробовал более длинный путь через медитацию внутри медитации.

— ЧТО ЗА? — вырвалось у меня, когда я оказался в совершенно незнакомом месте. — Я достиг Звезды Земли и открыл новую стихию? Но тогда точно бы я это заметил. Как я сюда попал?

Небольшое белое солнце плыло посреди множества красных, голубых, оранжевых и жёлтых небесных тел.

У меня возникла идея, и я выбрался в реальность, прошёл на кухню, зажёг спичку, а затем от неё подсвечник.

А потом аккуратно подставил палец под пламя.

— А почему голова тогда не красная или рыжая? — задумчиво пробормотал я, вообще не ощущая тепла от горящей свечи.

Я прошёл в комнату, где Прах вязал себе шарф.

— Ты же можешь видеть развитие? — спросил я.

— Только количество стихий и уровень самой продвинутой, — сообщил кот.

— Хорошо. У меня сейчас две или три?

— Две, начало Планеты у сильнейшей.

— Хе, значит, развитие для каждой внешности отличается, но некромантия общая. Кстати, а Костроме есть место, где можно пробудить новую стихию? — спросил я на всякий случай. — Только не говори, что в склепе будет мне ответ.

— Ну, в городе, конечно, есть несколько отделений ТК, где можно провести подобную процедуру, наверно, есть и частники, но всё же лучше сделать это у своих. По крайней мере, узнать их мнение. Хозяева раньше всегда проводили этот обряд дома, — заявил Прах, потом подумал и добавил, — хозяева вообще предпочитали домашнюю обстановку, после окончания академии и университета. Только Ваш отец со своей супругой предпочитали охоту за сокровищами в трещинах по запросам Вашего деда.

— И чегой-то им дома не сиделось, — выдохнул я и пошёл медитировать, чтобы вернуться.

Но в какой-то момент просто из любопытства я зажёг искру, потом пустил огненную стрелу, а затем и огненный шар.

Определённо дешевле и мощнее, чем при помощи жезла. Если одержимость Билом Скомороховым делала магию огня сильнее, то Золотой Песец был просто жильцом, что в пассивном режиме якобы не слышит внешних звуков, кроме моего голоса, но так же и не даёт усиления артефакту.

Что с ней внутри, что без неё, заклинания были идентичны.

Зато фантом капитана Тайной Канцелярии мог от меня уйти не так уж далеко, а вот пиццеедка могла быть оставлена, как оказалось, где угодно. Хоть в лампе, хоть в усадьбе, хоть в жезле.

Удобно.

Очень удобно, что её можно бросить тут, а призвать в другом месте при помощи артефакта. Правда, на практике я этого пока не опробовал, описание дал Прах.

Собственно, он видит больше, чем я. У него есть некое магическое зрение.

А у меня теперь есть защита от огня! Пустыни мне не страшны, а вот с морозом есть вопросы. Да и качать ещё и эту стихию?

— Бли-и-и-и-ин! Я тормоз! Наверно и отъедаться придётся, — осознал я, когда до меня дошли минусы этого двуличия.

Но реальный минус был впереди. Если превратиться в дистрофика было неприятно, но почти безболезненно, то в красавчика оборотиться было настоящей мукой: боль в мышцах, костях, глаза казались словно выжженными, а так же в какой-то момент было ощущение, что кто-то сыграл в футбол прямо мне между ног.

Очнулся я рыдающим на полу. Если не считать слёз, то тело вернуло себе