— Леди и джентльмены, многие полагают, что наибольшая угроза для цивилизованного общества на сегодняшний день исходит от неконтролируемого распространения ядерного оружия и террористических актов. Не хотелось бы преуменьшать эти проблемы, но это не так. Угроза исходит, как часто случалось в прошлом, от болезней. На протяжении всей истории человечество находится в состоянии войны с миром микробов. В некоторых случаях мы были почти на грани поражения, когда великие эпидемии прокатывались по планете: оспа в Древнем Египте, бубонная чума в Европе в четырнадцатом столетии, широкомасштабное распространение гриппа в начале двадцатых годов двадцатого столетия — но в итоге мы выживали и одерживали победу. Мы выживали, потому что это были честные бои — мы против них, и только у нас был разум. У нас была возможность изучить нашего врага и создать контрстратегии, основанные на знаниях о противнике. У микробов же, конечно, не было преимущества интеллекта. Теперь, к сожалению, дела обстоят иначе. Те, кто мог бы уничтожить наше общество, объединились с миром микробов и представляют, возможно, самую большую проблему, с которой мы когда-либо сталкивались — биологический терроризм. Возможность использования биологического оружия против нас все росла и росла, и теперь вполне может стать катастрофической. СПИД, пандемический грипп, туберкулез, чума, сибирская язва, ботулизм, оспа — все они там, наряду с массой других заболеваний. Многие возбудители были генетически изменены для усиления способности убивать — болезнь, помноженная на человеческую злобу, микробы, используемые в военных целях. Эти агенты дёшевы, их легко достать, а для культивирования и выращивания вполне хватит знаний среднестатистического специалиста из больничной лаборатории. В простом гараже где-нибудь в пригороде можно спокойно укрыть достаточно биологического оружия, чтобы смести с лица земли целый город. Постоянная слежка за объектами с ядерным вооружением — просто детская забава по сравнению с контролированием садовых сараев. Мы не можем надеяться отследить и устранить каждую угрозу. Итак, к чему же мы пришли?

Вильямс оторвался от своих записей и замолчал на мгновение, прежде чем продолжить:

— Нам следует принять меры до того, как угроза станет реальностью. Приобретенный иммунитет — вот ключ к нашему выживанию в этой войне, а на деле это означает вакцинацию. Нам необходимы вакцины для защиты наших граждан от этих агентов, и они нужны как можно быстрее. Но реальность такова (и по этой причине вы все находитесь здесь), что у нас либо нет этих вакцин, либо нет возможностей производить их в требуемых количествах.

Вильямс обвел взглядом комнату.

— Вижу, вы сейчас думаете: отправимся в исследовательские и производственные лаборатории, и все будет в порядке. Если бы все было так просто! Разработка и производство вакцин в западной цивилизации является прерогативой фармацевтической индустрии, и вместо того чтобы усиливать разработки и увеличивать производство… они в настоящее время все сокращают.

На этот раз в комнате поднялся гул, и Вильямсу пришлось подождать, пока разговоры не улягутся.

— На прошлой неделе переговоры на высшем уровне между правительствами США и Великобритании и крупными фармацевтическими компаниями по обоим берегам Атлантического океана потерпели неудачу, соглашение не было достигнуто. Даже личные просьбы премьер-министра и президента Соединенных Штатов не смогли убедить производителей, что их программы по разработкам вакцин следует ускорить и расширить вследствие крайней необходимости. Одним словом, они отказались сотрудничать. Но почему?.. И вот здесь я передаю слово моему американскому коллеге, доктору Мильтону Сигейту из Министерства обороны США. Доктор Сигейт является их ведущим аналитиком по вопросам здравоохранения. Он также еще и бывший вице-президент «Shaer Sachs Pharmaceuticals».

Сигейт был на целую голову ниже Вильямса, коренастый с коротенькой шеей. Он одернул полы своего пиджака в безуспешной попытке скрыть выпуклый живот, но когда заговорил, клоунский образ померк перед отточенной и четкой речью.

— Полагаю, вы, британцы, можете сравнить мое положение с браконьером, ставшим егерем. — Вежливый смех окружающих. — И хотя я действительно могу судить об этом конфликте с обеих точек зрения, я искренне верю (с моей позиции егеря), что винить мы можем только самих себя. Мы собираем посеянный нами же урожай с устрашающей скоростью. Тридцать лет назад производство вакцин было приветствуемым и прибыльным делом, фармацевтические компании стремились к этому. Среди компаний царила здоровая конкуренция за получение контрактов и финансирования, но за последние десять лет ситуация изменилась разительно. Одно за другим правительства потребовали соблюдения постоянно растущего количества правил и нормативов. В довершении этого, для политиков стало модным всячески критиковать фармацевтические компании. Более циничные из нас могли бы предположить, что все это ради саморекламы, но боже упаси! — Раздались приглушенные смешки. — Но чем бы ни руководствовались эти люди, нет сомнения в том, какой вред они причинили. Программа Хилари Клинтон «Вакцины для детей», предоставившая шанс для заморозки цен и массовой закупки контрактов, возможно, и вызвала для нее взрыв аплодисментов от американского электората, но в конечном результате в лекарственной индустрии большинство производителей вакцин признали свое поражение и решили, что с них хватит. Сенатор Чарльз Шумер, ратующий за конфискацию правительством патентов на производство антибиотиков у фармацевтических компаний, тоже не мосты наводил… В настоящее время он требует конфискации патентов на «Тамифлю», чтобы правительство США могло предпринять собственные меры для борьбы с пандемическим гриппом. Разве можно винить фармацевтические компании за то, что они не хотят сотрудничать с политиками в такой обстановке?.. Таким компаниям приходится иметь дело с регулятивными органами, которые предъявляют все возрастающие стандарты в сфере испытаний на безопасность до того, как они хотя бы рассмотрят возможность подпустить продукт к рынку. Сами же органы вводят все более жесткие ограничения… и все потому, что общественность не примет ничего, что безопасно менее чем на сто процентов, если дело касается медицины.

— Вполне справедливо! — послышался громкий голос, повлекший одобрительное ворчание.

Сигейт сделал паузу.

— Позвольте рассказать вам одну историю. Несколько лет назад была разработана вакцина против ротавирусной инфекции (или «кишечного гриппа»). К сожалению, она вызвала тяжелые побочные эффекты у примерно 150 детей по всему миру. Пресса, естественно, сосредоточилась именно на этих случаях, а не на миллионах других, когда вакцина сработала и защитила детей. В результате, когда пришло время лицензировать новую вакцину против ротавируса в Управлении по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов потребовали проведения тестирования на минимум шестидесяти тысячах добровольцах в течение десяти лет, прежде чем они выдадут полную лицензию. По приблизительным подсчетам выходит, что шесть миллионов детей умрут в этот промежуток времени… ради того, чтобы какие-то сто пятьдесят не испытали побочные эффекты! Вам еще кажется это справедливым?

В комнате воцарилась тишина.