— Мы твердо убеждены, что для подростков от шестнадцати и старше уже слишком поздно, — вступил в дискуссию Чарльз Мотрам, коллега Мириам из университета в Сассексе. — В их случае кости уже брошены. Им придется сделать множество неприятных для самих себя открытий. А вот для детей, только вступающих в подростковый период, вполне возможно еще что-то изменить. Идея стара, как мир, но нам кажется, что в летних лагерях можно будет создать атмосферу, способствующую развитию самодисциплины и уверенности в собственных силах.

— Учебки для малолетних хулиганов?

— Нет, определенно нет. Не должно быть даже намека на наказание. Мы рассматриваем больше перспективу летних школ в местах вроде Уэльских гор, Озерного края, северо-запада Шотландии, где можно поощрять командную работу, и дети бы смогли увидеть сами ценность дружеских отношений, возможности положиться на своих товарищей в трудных ситуациях, заслуженного, а не вытребованного уважения.

— Прошу прощения, но я не вижу отличия данной схемы от уже существующих, — возразил Нунз.

— Отличие в том, что платить за это будет правительство.

— Это с чего вдруг? — удивился Нунз.

— А какой родитель тринадцатилетнего подростка откажется от возможности избавиться от своего отпрыска на пару недель, когда за это еще и платить не надо будет? Родители смогут отдохнуть от постоянного выклянчивания денег и всяких модных прибамбасов, дети получат некоторое представление о самоуважении и правилах социального взаимодействия, а правительство сможет вернуть обратно потерянное поколение — кругом одни плюсы.

— Заманчивое предложение. Благодарю вас, Чарльз, и вас, Мириам. Я однозначно передам ваши замечания. Ну а теперь, Джеральд, — обратился Нунз к Коутсу, — вы порадуете меня рассказом о том, как одна из ваших биотехнологических компаний смогла создать вакцину против птичьего гриппа?

— Боюсь, что не смогу, — признался Коутс. — Остается проблема: до тех пор, пока не существует формы вируса, способной передаваться от человека к человеку, невозможно создать вакцину против него. Вполне реально создать антивирус против штамма H5N1, но нет никаких гарантий, что он будет эффективным против мутировавших разновидностей. Однако у нас есть значительные успехи в разработке другой вакцины.

Коутс сделал паузу, наслаждаясь моментом и выражением на лице Нунза.

— С одной из компаний, что удалось соблазнить перспективой презренного металла, нам повезло. Фактически, мы быстро приближаемся ко второй стадии, подразумевающей установление режимов тестирования. Но об этом мне бы хотелось поговорить с вами чуть позже, если не возражаете.

— Ни в коем случае! Как замечательно услышать хоть что-то позитивное для разнообразия.

Совещание завершилось практически сразу. И Джеффри Лэнгли поинтересовался у Коутса, хочет ли тот, чтобы он остался.

— Нет смысла оставаться обоим, — ответил Коутс.

— Не забудь спросить про наличность, — напомнил Лэнгли.

— Что там про наличность? — переспросил Оливер Нунз, возвратившись после того, как попрощался с остальными членами собрания.

— В компании, о которой я говорил, просто хотят знать, когда они смогут забрать призовые деньги? Полагаю, это естественно, ведь они прилично уже вложились.

— Почему бы нам не пройти в мой офис? Откроем бутылочку «Амонтильядо», и вы сможете обо всем подробно рассказать.

* * *

Они беседовали уже около получаса, когда Нунз поднялся, чтобы заново наполнить бокалы.

— Ну, должен вам сказать, все звучит просто замечательно. Мы как раз на это и надеялись. Что там было насчет последнего пункта, на который следует обратить особое внимание Кабинета?

— Это неживая вакцина. И это очевидный большой плюс касаемо вопроса безопасности.

— Боюсь, я запутался. Что значит «неживая вакцина» в данном контексте?

— Обычно вакцины создаются из живых вирусов, но ослабленных таким образом, чтобы не спровоцировать заболевание. И в то же время они стимулируют в организме реципиента выработку антител, которые защитят носителя от реальной угрозы. Например, коровья оспа является живым вирусом, который защитит людей от натуральной оспы. Проблема в следующем: хотя большинство из нас не испытывают никаких нежелательных побочных эффектов при заражении коровьей оспой, но время от времени какой-нибудь бедолага страдает от них. У таких людей развивается состояние, называемое «рассеянная коровья оспа», а это почти так же опасно, как заболеть самой оспой.

— Ясно. Стопроцентно безопасной вакцины нет…

— Верно. Вот почему лучше использовать неживую вакцину, если такое вообще возможно.

— Так-так-так, — оживился Нунз, — и эта как раз такая? Уверен, власть имущие будут в восторге!

Коутс покрутил свой бокал. Было видно, что он колеблется.

— Раз теперь у нас есть вакцина… ее надо протестировать.

— И что же это значит?

— В первую очередь, апробация на животных. В этой сфере бюрократические проволочки не такие большие. Далее нужно будет провести исследования на людях. И вот тут чиновники могут вмешиваться неограниченно.

— Возможно, при нормальном развитии событий… — задумчиво протянул Нунз. — Что-то подсказывает мне, что когда дело дойдет до выбора между вопросом нацбезопасности и угрозой паранойи среди населения, кому-то в правительстве придется сделать то, что они, смакуя, называют «трудный выбор» или «сложное решение». Вот только в этот раз… все будет по-настоящему. С этим я разберусь.

— Вы ведь не забудете поинтересоваться насчет финансовой компенсации?

— Я буду на связи.

«Сент-Клер Геномикс»

Кембридж

— Ну, Алан, вы готовы начать свою презентацию? — поинтересовался Филип Сент-Клер.

— Готов как никогда, — кивнул молодой ученый, обладатель докторской степени. Он впервые, с момента похорон тетушки каких-то полтора года назад, надел рубашку с галстуком вместо футболки. Ему предстояло осветить свои исследования перед советом финансовых попечителей «Сент-Клер Геномикс». Это была группа людей, которых основатель компании Филип Сент-Клер смог убедить вложить огромные суммы в изучение увлекательного аспекта в молекулярной биологии.

В течение долгих пяти лет инвесторы не видели той отдачи, что ожидалась при запуске проекта. Однако они упорно продолжали ждать, зная, что это был тот самый случай, когда ты вкладываешь деньги в очень перспективное научное исследование, но, на сегодняшний день, оно приносит скудные плоды. Генная инженерия оказалась вовсе не золотоносной курицей, как многие полагали вначале. Да и правительство подливало масла в огонь, устанавливая жесткие требования и нормы на каждом этапе для успокоения общественности, с подозрением относящейся ко всему, что касалось изменения генов.

Поэтому для Сент-Клера огромной удачей было убедить своих инвесторов раскошелиться еще больше для компании. Тогда Алан, один из шести научных сотрудников, смог бы и дальше работать над новой вакциной в надежде выиграть одобрение чиновников и значительный денежный приз для компании. Иллюзий он, однако, никаких не питал. Ведь, вполне возможно, это была последняя подобного рода авантюра компании, в которой финансисты принимают участие.