Не свой!

Дом больше ей не принадлежит.

Теперь он здесь хозяин! Константин Блэк. Кузен и наследник ее мужа. Негодяй, который даже не потрудился явиться на похороны родственника.

О новом лорде Роксдейле шла дурная молва. Бабник, пьяница, игрок, не думающий ни о чем, кроме очередной игры, очередной распутной девицы, очередной бутылки вина.

Он спустит нежданное богатство так же, как промотал наследство отца. Конечно, на это потребуется время, даже для такого заядлого игрока, как Константин Блэк.

Поместье Лейзенби было огромным, а впечатляющее приданое, которое Джейн принесла в свой брак, дополнило его процветание. Теперь же средства ее семьи будут финансировать выходки этого типа, а ее выставят из дома. Какая страшная несправедливость! Если бы…

Если бы она родила наследника, катастрофу можно было предотвратить.

Горло у Джейн перехватило от внезапного приступа печали. Если бы Люк был ее родным сыном…

Унылая морось превратилась в дождь. Он барабанил по коляскам, стучал по окну. Лакеи с зонтами провожали гостей в дом.

Внезапно что-то встревожило ее. Не звук, поскольку дождь и толстые стекла заглушали все звуки снаружи. Скорее — атмосфера. Чуть отодвинув тонкую занавеску, Джейн выглянула и увидела внизу все тот же поток людей. Но…

Мужчина. Да, мужчина на белом коне мчался по лужайке вдоль аллеи, как метеор в ночи, оставляя позади себя черные кареты.

Джейн не могла разглядеть его лицо, только абрис широких плеч и мускулистых бедер, сжимавших бока коня, — сорвиголова в развевающейся по ветру накидке.

Он удержал коня там, где бутылочное горлышко аллеи, созданное многочисленными каретами, сделало подъезд к портику невозможным. Крупный молочно-белый жеребец стоял неподвижно, великолепный, как и ловко спешившийся всадник.

Джентльмен снял шляпу и поклонился гостям, съехавшимся на похороны, которые, без сомнения, сгорали от любопытства, но были слишком хорошо воспитаны, чтобы это показать.

Его черные локоны развевались на ветру и быстро стали влажными.

Он замер. Широкие плечи чуть поднялись, словно невидимые пальцы сжали ему затылок.

Потом он повернулся и посмотрел вверх. На нее.

Их взгляды встретились, расстояние между ними, казалось, исчезло в какой-то головокружительной вспышке. Завораживающие глаза с тяжелыми веками, высокомерные, чуть насмешливые, открыто смотрели на нее.

Губы Джейн приоткрылись. Сердце бешено заколотилось. Ей пришлось напомнить себе, что надо сделать вдох.

Внезапная улыбка приподняла уголок его рта, потом обнажила белые зубы. Эта улыбка пронзила мрачные покровы ее души как удар летней молнии. Всем своим существом, от макушки до пят Джейн ощутила ослепительное тепло, покалывающую радость. И подавила ответное сияние, которое, казалось, рвалось из глубины.

Улыбка незнакомца исчезла. Его глаза настойчиво прищурились. Легкие Джейн жгло, словно она вдыхала не воздух, а дым. Но она продолжала смотреть, не в силах отвести от него взгляд.

Господи, никогда прежде она не видела такого мужчину. По справедливости, порочный человек должен быть уродлив, но… Должно быть, правда, что дьявол заботится о своих подопечных.

Константин Блэк. Новый лорд Роксдейл. Разве это может быть кто-то еще? Отпустив занавеску, она торопливо отошла от окна.

Минуты тянулись в тишине, прежде чем Джейн взяла себя в руки и выпрямилась. Она не сникнет перед этим мошенником с его раскованной грацией, беззаботной силой и фанфаронством. Она его совершенно не одобряет. Он ее не проведет.

— Тетя Джейн, тетя Джейн, тетя Джейн!

Ликующие крики заставили ее обернуться, на щеках у нее горел предательский румянец. Шестилетний мальчик летел к ней и, заскользив по паркету, остановился.

— Ты его видела?! — Карие глаза Люка сияли. Он взглянул в окно, потом нетерпеливо глянул на нее. — Какой красавец!

Мысли Джейн мгновенно вернулись к черноволосому джентльмену.

Ее румянец стал ярче.

— Я бы… Ох! — У нее вырвался дрожащий смешок. Конечно, Люк имеет в виду коня, а не самого джентльмена. — Да, милый, видела. Очень красивое животное.

Подтащив к окну стул, Люк взобрался на него. Оттолкнув штору, он выглянул.

Джейн осталась на месте.

— Никогда не видал жеребца такого цвета. — Люк наклонился, чтобы лучше разглядеть коня. — Как ты думаешь, он арабский или валлийский? Для арабского он слишком большой. В нем по меньшей мере семнадцать ладоней!

— Почему бы тебе не спуститься и не узнать? — предложила она. — Я уверена, что конюх не станет возражать, если ты подойдешь и посмотришь. Но не забывай, только посмотришь! — предупредила Джейн. — Лошадь слишком большая, чтобы ты на ней катался.

Люк смотрел на нее сияющими карими глазами.

Джейн протянула ему руку:

— Обещаешь?

— Хорошо. — Люк торжественно взял ее руку и твердо тряхнул. — Слово джентльмена.

Держась за ее руку, Люк спрыгнул со стула. Джейн думала, что он уйдет, но мальчик медлил, плечи его чуть поникли.

— Когда мы должны уехать отсюда, тетя Джейн?

Удивленная резкой переменой темы, Джейн колебалась.

— Думаю, пока повременим.

Лейзенби-Холл был единственным домом, который знал Люк, попавший сюда в младенчестве сиротой. Фредерик меньше всего хотел обременять себя ребенком родственника, но Джейн настояла. С того момента, когда Люк протянул к ней пухленькие ручки, она полюбила его всем сердцем. И все сделает для его счастья.

— Не понимаю, почему мы не можем остаться, — потупившись, пробормотал он, длинные темные ресницы бросили тень на его щеки. — Комнат тут хватает.

— Их тридцать семь, если быть точным, — легко согласилась она. И это только спальни.

— Тридцать семь, и он не может выделить нам каких-то жалких две комнаты. — Люк пнул носком кожаного башмака ножку стула.

Джейн погладила его по щеке.

— Я знаю, это не просто, но теперь это дом нового барона. Дом больше нам не принадлежит.

— Но что он тут будет делать, живя в одиночестве? Может, он захочет, чтобы мы составили ему компанию? Знаешь, леди Сесили говорит, что я отличная компания.

Рассмеявшись, Джейн взъерошила его волосы.

— Новый барон, конечно, вправе оказать нам гостеприимство, — согласилась она. — Но боюсь, мы должны уехать.

Джейн подавила вздох. Лейзенби-Холл был ее домом с тех пор, как в семнадцать лет она вышла замуж за Фредерика. Теперь придется покинуть поместье. Она чувствовала себя брошенной на произвол судьбы, и дух ее был сломлен больше, чем она признавалась Люку. Лейзенби и благополучие его людей теперь не ее забота. Она бессильна помочь им, как бы ни хотела это сделать.