Ветер под крыльцо не задувал, но там все равно было холодно.

В щелку между досками Бри попыталась рассмотреть темный двор. В псарне у сарая забрехали папины собаки. Женщина из службы спасения пообещала, что полиция скоро приедет. Что происходило в доме, Бри теперь не слышала.

Что сейчас делает папа?

– Мне холодно, – застучала зубками Эрин.

Притянув сестренку к себе ближе, Бри строго шикнула на нее. Адам на ее руках задрожал и начал поскуливать. Лицо малыша сморщилось так, словно он готов был снова расплакаться. Но его плач мог услышать папа. И тогда он точно их найдет! Еще крепче обвив руками маленькое тельце брата, Бри стала его убаюкивать:

– Тс-с-с. Не плачь. Потерпи. Пожалуйста!

Хлопнула дверь. Бри подпрыгнула. Над головой протопали тяжелые сапоги. Бри не поняла, откуда доносились шаги – с крыльца или из дома. Может, это приехали полицейские? И все теперь закончится хорошо? Ей ведь это пообещала женщина из службы спасения!

Но тут прогремел выстрел. Бри подскочила.

Мамочка!

Руки девочки непроизвольно стиснули Адама, малыш заревел в полный голос. Хлопнула еще какая-то дверь. Бри захотелось побежать на этот звук, но сильный страх сковал ее. Со стороны дома снова донеслись чьи-то шаги, потом крики, а затем… еще один выстрел.

Бри закрыла глаза.

Даже не видя что произошло, девочка осознала: хорошо уже больше не будет.

– Вот этот дом, – указала Бри Таггерт на одно из зданий в ряду кирпичных таунхаусов, занимавших целый квартал Северной Калифорнии. – Мы разыскиваем двадцатилетнего Ронни Мэрина.

Ее коллега и напарница, детектив убойного отдела, Дана Романо, притормозила машину и кашлянула в кулак. В свои пятьдесят высокая Дана еще сохраняла стройную фигуру. Но в ее коротких, растрепанных русых волосах уже проглядывали седые прядки. И гусиные лапки в уголках глаз предательски углубились, когда Дана, прищурившись, выглянула в окно:

– Это дом Ронни?

Бри проверила свои записи.

– Нет, здесь живет его тетя. В последний раз, когда Ронни арестовали, она внесла за него залог. А потом он не явился на суд, и она потеряла тысячу долларов. Надеюсь, тетка знает, где ее племянничек, и все еще держит на него обиду.

Неделей раньше по дороге домой с ночной смены была избита, изнасилована и задушена медсестра реанимационного отделения. Камера видеонаблюдения на прачечной самообслуживания зафиксировала, как убийца затащил жертву в переулок; там и нашли ее тело. Не прошло и суток, как убийцу опознали. Им оказался Ронни Мэрин из Северной Филадельфии. За которым уже числился список правонарушений длиною со скоростную автомагистраль Шуйлкилл.

Бри отрабатывала известные контакты Ронни. Но пока что безрезультатно. Никто из знакомых Мэрина не признался, что видел его.

Дана всю прошлую неделю провела на больничном и только вникала в детали расследования. Остановив синюю «Краун-Викторию» у бордюра за сугробом высотой с автомобиль, она поинтересовалась:

– А за что Ронни посадили в последний раз?

– За ограбление. – Бри оглядела темную улицу, но не заметила ни единой живой души. Грязный переулок рядом с домом был пустынен, только черная наледь поблескивала в ярком свете уличного фонаря. – Ронни отсидел полтора года. А до этого у него были приводы за хулиганство и простое нападение. На свободу Мэрин вышел лишь два месяца назад.

Бри повернула встроенный в приборную панель компьютер так, чтобы показать напарнице фото Ронни Мэрина из его паспорта.

– Слишком быстрое превращение из грабителя и хулигана в убийцу, – скептически пробормотала Дана.

– Ничто так не учит преступника становиться еще большим врагом общества, как тюрьма, – философски заметила Бри.

– А уехать из города Ронни не мог?

– Сомневаюсь. У него здесь все связи. Это его территория, и Мэрин усердно потрудился, чтобы заслужить хоть какой-то авторитет в своей среде.

Дана пожала плечами:

– А что нам известно о его тетке?

– Ей пятьдесят семь. Последние восемнадцать лет проработала в одной и той же частной клининговой компании; судимостей не имеет.

– Что ж, семью не выбирают, – Дана покраснела и прикусила язык: – Прости меня, Бри. Я ничего такого не подразумевала.

За четыре года их совместной работы Дана никогда не упоминала о смерти ее родителей. Хотя Бри много чего наслушалась от других копов из их отдела и давно привыкла к перешептываниям за спиной. Впрочем, если твой отец застрелил твою мать, а потом покончил с собой, нужно быть готовой к тому, что люди станут об этом судачить.

– Все нормально. Я знаю…

Бри, в принципе, уже смирилась с семейным прошлым (настолько, насколько это вообще возможно в подобных обстоятельствах). И даже сделала трагедию и жестокость постоянной частью собственной жизни – выбрав карьеру полицейского.

Как бы то ни было… В детстве с ней достаточно повозились психотерапевты, но справилась со своей болью она сама. Когда Бри исполнилось восемнадцать, она решила: хватит изводить себя самокопанием. Ничего уже не изменить. Загнав тягостные воспоминания из детства в самый темный закуток памяти, Бри двинулась по жизни дальше. И теперь, в тридцать пять лет, ей меньше всего хотелось бередить старые раны.

Бри вышла из машины. Зябкий ветер, сквозивший по улице, обжег щеки. Но, несмотря на холод, она расстегнула куртку – в случае чего так легче было выхватить пистолет.

Покашливая, Дана присоединилась к ней на изъеденном сколами тротуаре.

– Черт побери, свежо! – недовольно пробурчала она, поспешив спрятать руки в карманах своей парки длиной по колено.

Не успел наступить новый год, как волна арктического воздуха намертво заморозила Филадельфию. Резкое похолодание затянулось, снег не таял, и его недельные сугробы посерели и закоптились от выхлопов. Снег в любом городе бел и красив лишь до первого часа пик.

Бри разумно обошла заплатку льда, предупредительно блестевшую на асфальте.

– Ты гнусавишь, как умирающий тюлень, – заметила она напарнице. – Тебе лучше вернуться домой, когда мы тут закончим.

– Ни за что! – запротестовала Дана. – Мне надоело пялиться на стены паршивой квартиры, – прочистив горло, она вытащила из кармана пастилку от кашля, развернула и положила в рот. – Мать все время заглядывает ко мне в комнату. С утра до ночи нянчится со мной как с малым ребенком, да еще и потчует этим проклятым бульоном. Я честно пропила все лекарства, что мне прописали. И врачи сказали – я больше не заразная. Так что пришла пора оторвать задницу от дивана и заняться делом.

– А чем ты займешься, когда выйдешь в отставку в следующем месяце?

– Понятия не имею. Кузен – ну, тот, что держит магазин напольных покрытий – зовет меня в ночную охрану… – новый приступ сухого кашля помешал Дане договорить.