я, указав ладонью на пол. Пёс, с явной неохотой подчинился. Это не успокоило Инквизитора.

— Момент, — брат подошёл к столу, выдвинул верхний ящичек, загремев там какими-то железками, — давай его посадим на цепь? Намордника тут у меня не найдётся, а вот ошейник какой-нибудь найду…

Обернувшись, Инквизитор оценивающе окинул меня с ног до головы. Не как учитель ученика, пытаясь понять на глаз его потенциал, или как мужчина вожделенно на женщину. Он осмотрел меня как скульптор кусок глины. Как палач, свою жертву.

— Раздевайся, — бросил он, поворачиваясь обратно к ящику.

Что ж, чему быть, того не миновать. Я покорно начала расстёгивать пёструю куртку «Монолита». Успела перед началом Совета переодеться в нашу форму. Перед визитом к Великому Инквизитору приняла горячий душ и хотя бы немножко поспала. Видела хороший сон. Но только сон…

Игорь… Я ждала тебя. Ждала целую неделю. С каждым новым днем утверждение, что ты не придёшь, все больше крепло. Надежда угасала. Попугай, Лиза и Костя смотрели на меня с сочувствием. Они хотели озвучить мои же мысли: ни Игорь, ни остальные не придут… С каждым новым днём, сидя в бункере, я чувствовала, как что-то утекает из меня. Как вода по каплям из прохудившегося ведра, или песок в трещину в стеклянных древних часах. Новое утро я встречала с траурной тоской и болью в груди. Была глупая мечта проснуться и увидеть у постели родную хитрую усатую физиономию. Или не проснуться вовсе. Увы, ничего не менялось в течение долгого мучительного времени. Я была на свободе, но будто в новой персональной клетке.

Неожиданно, но учёные предложили остаться с ними, работать на них в качестве проводника. Я отказала им. После них Попугай, может в шутку, позвал вступить в «Свободу». Ему я тоже сказала, нет. Я верна Монолиту и не предам его. Поставила свою веру выше дорогого мне человека. У меня не было больше причин оставаться в бункере учёных и каждый день ходить на станцию «Янов». Я никого больше не ждала. Я была куклой с поломанными деталями внутри.

По возвращению Домой, сразу же пришла с повинной к своему Мастеру. По правилам ему пришлось созвать Совет Старших. Меня судили все Великие Мастера Монолита. Они сидели в удобных креслах, расставленных полукругом в просторном зале Совета. Свет от факелов был слабый, воздух полнился запахом дыма. Я различала лица почти их всех, кроме одного. В середине стояло высокое, богатое словно трон, кресло. В нём восседал мужчина, скрыв лицо глубоким капюшоном. Я видела только короткую седую бороду. Многое слышала про этого человека, но никогда не думала увидеть его настоящего. Колени слегка тряслись не от страха за свою судьбу, а от страха и глубокого уважения к нашему Отцу Харону. Голос дрожал и сбивался при докладе о своих похождениях. Я рассказала всё, как было. Ничего не утаила. Поведала про Азраила, про пространственную аномалию и Игоря. Про мои с ним отношения.

— Какая низость! — пророкотал Проповедник Буян, стоило только закончить доклад. Его кулаки сжались на подлокотниках кресла, до скрипа кожаных перчаток. — Я отправил тебя искупить свою вину передо мной! А ты опозорил имя нашего братства еще больше!

— И подумать только, инквизитор «Монолита»! — Мастер стрелков Сибирь укоризненно покачал головой, скривив пухлые губы. — Ладно, простительно глупому ученику, только прошедшего Очищение. Но инквизитор! Лечь под еретика! Тьфу! Еще и псину эту с собой притащил!

— Простительно, что изначально было изнасилование, — негромко произнёс главный лекарь братства Цезарь. Опустив ниже голову, он посмотрел на меня поверх круглых очков. Показалось даже, будто с сочувствием. — Как бы так выразится… и дальнейшее насилие над ним, унижения. Я уверен, что у Брелок выработался «стокгольмский синдром», исходя из его слов об этом Игоре.

— Какой-какой синдром? — переспросил Проповедник, прищурив глаза. — То есть, хочешь сказать, что этот инквизитор поехал крышей?!

— Нет, это не так… — Цезарь смутился, поправил очки на остром носу. — Он вполне дееспособен, отдает отчет своим действиям и…

— И всё же, он общался с еретиками как с равными! — Перебил Лекаря Стрелок. — Я требую соответствующего нашим законам наказания! Требую его изгнания!

— Изгнания инквизитора? — Проповедник Буян хмыкнул. — Того, кто был вхож в обители Старших и знает секреты братства? Не-е-ет, только его смерть смоет позор «Монолита»!

— Вот именно! — согласился с ним Алхимик, чьего имени я не знала. — Предлагаю устроить публичную казнь, в назидание младшим братьям!

Ну, ожидаемо. Я печально опустила взгляд на Саяна. Пёс всё это время тихо лежал возле моих ног, положив морду на передние лапы. Водил ушами, будто прислушивался к словам моих братьев и иногда тихо рычал. Что теперь с тобой будет, когда меня не станет? Лучше бы ты остался в бункере ученых.

Я несмело посмотрела на Мастера Инквизитора Гарпуна, не проронившего ни слова с самого начала собрания, как и Отец Харон. Он глядел на меня неотрывно с разочарованием и пренебрежением. Я стыдилась взглянуть на него до этого момента. Теперь же, смотрела с извинениями. Я опозорила его имя. И вынуждена слушать, какую страшную казнь предлагают наперебой воинственные Проповедник и Стрелок. Им несмело поддакивает Алхимик. Цезарь хмуро покачал головой, попытался вставить пару слов в мою поддержку, но Мастер Гарпун повернулся к Проповеднику и своим громким холодным тоном заткнул всех разом.

— Простите братья, что перебиваю, но если бы не ты, Буян, то этой бы грязной истории не произошло.

— В каком смысле?! — вспылил Проповедник.

— А какое право ты имел выгонять МОЕГО инквизитора? — Гарпун говорил всё так же спокойно, с нажимом на некоторые слова. Я стояла, не шевелясь, не дыша, с беспристрастным лицом, лишь мысленно благодарила Мастера, что вступился за меня. — Из-за одной маленькой глупости и по своей дурости ты сорвал посвящение Брелок в ранг Мастера.

— Какой к черту Мастер?! — возопил Великий Проповедник, указав на меня пальцем. — Ты хоть слышал, что он тут нёс?! За связь с еретиками полагается!..

— Я всё прекрасно слышал, — Гарпун опустил голову ниже, тяжело глядя на брата исподлобья, — но Мастер Буян, кажется, забыл, что в истории братства были случаи короткого сотрудничества с неверными. Забыл про своего предшественника Великого Проповедника Дуная? Так что, я считаю, что в некоторых случаях общение с еретиками простительно для…

— НЕ простительно! — снова взвился Проповедник, шарахнув кулаком по скрипнувшему подлокотнику. — Я останусь при своём мнении! И требую голосования, дабы решить судьбу этой!.. этого невежды!.. Я за то, чтоб признать его виновным и казнить немедля!

Буян поднял правую руку, злорадно оскалившись мне. К нему, сухо кивнув, присоединился Мастер Сибирь и Алхимик.