выглядел так странно и беззащитно, что сама мысль соврать, показалась неуместной.

— Ты это, — зашарил по карманам монах, — только не плачь. Вот, — замер он что-то нащупав и торжественно улыбнулся, — Я тебе одну вещь дам. Она любое желание исполняет.

— Любое? — переспросила Руви, подозрительно сощурившись, — Вот прямо любое? А если я загадаю увидеть отца, эта вещь его вернет?

— Хм, — монах закусил губу, задумчиво рассматривая маленький камушек на кожаном шнурке, — Не знаю. И потом, смотря как загадать, — он протянул безделушку Руви и улыбнулся, — Но лучше придумай что-то еще.

— Спасибо, — забрала она камушек и спрятала в карман, а потом тоскливо посмотрела на плющ. Работу за нее никто не сделает. И тут ей пришла гениальная мысль, и она тут же плюхнулась на пятую точку и потащила сапог. Натянув его на руку, она осторожно придвинулась к растению, и снова потянула.

— Находчиво, — крякнул от удивления монах, то ли хваля, то ли порицая.

Нарвав достаточное количество, ей с трудом удалось все это упихать в мешок, и только тут пришла мысль, что собственно мешок и можно было использовать вместо перчаток. Но кто-то умен до, а кто-то и вообще, дураком умирает. Досадливо шикнув, Руви вернула сапог на место и развернулась уходить. Но что-то внутри у нее свербело. Надо же как-то отблагодарить старика за подарок? Она зашарила в сумке, и, найдя там краюху хлеба, обрадованно обернулась, но монаха, там уже не было.

Да как так? Девочка замотала по сторонам головой, но так и не смогла увидеть желтого пятна среди листвы. Ну не испарился же он? Уверившись до конца, что человечек ей просто привиделся, она фыркнула, и, жуя не первой свежести горбушку, направилась домой.

***

Руви морщась и кряхтя, пыталась натянуть на руки шелковые перчатки, а то покрасневшие и припухшие кисти ужасно не гармонировали с платьем. И если в обыденности ее обычную одежду мать еще терпела, то за присутствие на празднике в таком виде она ей точно голову оторвет. Если конечно узнает.

— Ну, ты скоро? — заглянул в ее комнату Люэван, или проще Ван, её единственный друг из молодежи. Он был старше, если отмерять в годах, но, не смотря на свой детский вид, Руви все же ощущала себя скорее ближе к нему, чем к сверстникам. Словно она взрослела быстрее, чем остальные. Хотя вот тут и не очевидно, но училась она точно быстрее, как будто и не совсем эльф. Любви окружающих ей это не приносило, так что она старалась все скрывать.

Парень застыл в дверях, озадаченно взирая на ее хитрые манипуляции с перчатками и ловя хмурые взгляды в свою сторону, но все же спросил:

— А зачем?

— Чтобы руки лишний раз не мыть, — огрызнулась она, морщась от боли. Да еще и под плотной тканью все жутко чесалось.

— Да ну? — Ван схватил ее за руку, стаскивая с таким трудом только что натянутую перчатку, — А ну покажи?

Ощупывая ее покрасневшие ладони, он скептически хмыкнул и бросил укоризненный взгляд.

— Вот и? Тут делов-то минут на пять, — он стянул и вторую перчатку, и взяв обе ее руки в свои, быстро зашептал.

— На десять! — после утомительной процедуры, упрекнула его Руви, но все же широко улыбнулась и кинулась на шею, — Спасибо, Ванчик! Снова, как новые.

— Могла бы и сама попросить, — смущенно отвернулся он, так и не решившись обнять ее в ответ, а поэтому просто глупо торчал посреди комнаты с растопыренными руками. За окном что-то грохнулось и зашипело. Руви метнулась туда, успев заметить длинную черную косу еще одного ее «друга».

— Кто там? — полюбопытствовал Ван.

— Нимро, — буркнула она в ответ, и помрачнела. Он ведь точно видел, как они обнимались, а значит, снова что-то домыслит гадкое и ей придется оправдываться. Руви упрямо вздернула нос — праздник из-за этого ушастого она не пропустит! И, схватив за руку парня, потащила его на улицу, — Идем!

Городок сверкал от всевозможных ярких фонариков и улыбок, а от разноцветных платьев рябило в глазах. Но ей это всегда нравилось. Именно в праздники, особенно остро чувствовалось, что ты живешь! А не пытаешься дожить до утра, выполняя очередное, очень важное поручение от наставника.

Нос уловил невероятно будоражащий запах, и она рванула к его источнику. На праздниках всегда раздавали Тусалы — сладкие кристаллы, очень тонкие, прямо до прозрачности. Их собирали в виде розочек, и посыпали пряной пудрой, которая собственно и источала столь чудесный аромат. Достать подобное лакомство вне праздника, было просто невозможно.

Сияющими глазами она смотрела на стол, словно расцветший сверкающими хрустальными цветами. Ван, зная ее слабость, взял самый большой и протянул. Она уже хотела поблагодарить, но услышала за спиной гаденький смешок, и раздраженно дернула ухом. Вот же!

— Бери, бери, — донесся язвительный голос Нимро, — теперь-то чего уже стесняться?

— Не оборачивайся, — попросил Ван, но опоздал, Руви уже стояла к нему спиной, и от нее ощутимо повеяло жаром.

— На что это ты намекаешь? — угрожающе надвинулась она на черноволосого мальчишку и двух его товарищей.

— Руви?! — снова попытался привлечь её внимание Ван, но девчушка лишь отмахнулась.

— Я не намекаю, — хмыкнул мальчишка, — Я всегда только правду говорю. И я видел, то, что видел. Все знают, что ведьма опоила Руфиса, чтобы сделать тебя. Может поэтому он от нее и сбежал…

— Мой отец мертв! — отрезала Руви, не давая Ниму закончить мысль, и почувствовала, как между пальцев зажглось пламя.

— Ты сама-то в это веришь? — не унимался Нимро, радуясь, что провокация удалась, — Хотя ты же, как мать. А она тоже отказывается верить, в то, что считает неудобным.

— Если бы её мать была тут…, — попытался вступиться Ван.

— Смотрите-ка, он уже ее защищает. Я же вам говорил, — с довольно улыбкой, обратился Ним к своим дружкам, — Точно что-то подсыпала. Иначе, зачем бы ему так делать? Надо её проучить, чтобы не лезла, куда не просят!

Огонь все сложнее было сдерживать, но за магию на празднике, Алазар ее отлупит, и никакие отсылки на провокацию, не спасут. Руви прикрыла глаза, с усилием заталкивая назад, то, что рвалось наружу. На лбу выступили капельки пота, а потом….

Потом она улыбнулась и снизу вверх врезала кулаком в эту довольную рожу. Помня наставления учителя, ни в коем случае не терять инициативы и не оставлять противника на ногах, она развернулась и въехала ему по корпусу с ноги. Тонкая ткань платья жалобно затрещала, но ее было уже не остановить. Нагнав, отлетевшего Нимро она успела еще два раза заехать ему по лицу, прежде чем Ван успел