— Так даже лучше, — кивнул Риз, и голова тут же закружилась, но он упрямо пошел вперед, придерживаясь за стену. Следом за ним, словно тени, не отставали его подчиненные.

Когда он возник на пороге ЕЁ комнаты, сердце сжалось, вызвав острую боль, а няня испуганно вскрикнула, словно увидела призрак. Но узнав герцога, поклонилась и отошла от кроватки.

Волосы крохи полыхали словно пламя. И как такое чудо могли сделать они? Можно было даже заподозрить измену, вот только, во-первых — в Ру он не сомневался, а во-вторых ребенок имел магическую силу, что само по себе этот факт исключало. Малышка спала, и он не решился её потревожить.

— Хотите подержать? — внезапно предложила няня, откуда-то набравшись смелости.

— Не сегодня, — покачал головой Риз, слабость была настолько сильной, что он и себя-то с трудом держал, — Ей дали имя?

— Да, — закивала женщина, — Тиаят. Правда, красиво?

— Красиво, — согласился Риз, и устало опустился на большую кровать, еще недавно принадлежавшую его жене, — И кто так постарался? Мортре?

— Нет, — помотала головой няня, — Молодой господин назвал.

— Лари? — очень удивился герцог и непроизвольно взял подушку, вдохнув слабый, но такой родной запах. По щеке снова скатилась слеза, хотя ему казалось, что не осталось ни одной. Риз завалился на бок и, сжавшись в клубок, так и уснул, обнимая ЕЁ подушку.

— Оставь, — придержал Войнич за руку младшего, дернувшегося к командиру, — Пусть спит тут. Пойдем лучше скажем, чтобы часа через два ему сбитень принесли и бульон.

***

Через пару дней Риз почти пришел в себя и приказал заложить повозку, заодно и, предупредив няню, чтобы собрала девочку. Не то чтобы он хотел, но так как Тиа маг, то вариантов было всего два — наложить печать, или найти сильного мага, чтобы присмотрел за ней. И чтобы он не выбрал, ехать ему все равно к эльфам. Да и кроме этого там было чем заняться. Ему нужно было передать письмо короля, его там ждал Дирт, и он надеялся застать там Азавию.

Войнич и Нарус наотрез отказались возвращаться в лагерь без командира. И он их прекрасно понимал. Может король и сделает ему уступку, на такую задержку, но вот его подчиненным вряд ли так повезет.

Еще до обеда, небольшая повозка и три всадника, покинули замок Дивейн и взяли курс к устью большой сумрачной реки.

Глава четвертая. Фирафель

Безмятежная лиловая река, по-прежнему толкала свои воды к океану, посередине золотого леса. Риз стоял на холме, в том самом, любимом месте Ру, в котором по вечерам собирались светлячки. Обычно, их семейство, приезжало сюда раз в год на праздник. Сначала с одним сыном, потом с двумя, а потом и с дочерью. Они с Ру старели, дети росли, а Дол Фираэл оставался неизменным, как и населявшие его эльфы.

Звуки флейты замолкли, и Луаз поднял на него свои лиловые глаза. Которые вмещали в себя гораздо больше, чем все воды текущей внизу реки.

— Сочувствую твой утрате, — тихо произнес он, а Риз сжал челюсть и кивнул в ответ. Нашарив за отворотом куртки письмо Люциуса, он протянул его эльфийскому королю.

Тот вздохнул, забрал, но прежде чем распечатать и прочесть, поинтересовался:

— Это действительно необходимо? Я могу отказаться?

— Я считаю это бессмысленным и вредным, — абсолютно ровным голосом произнёс герцог, — И да, можешь. Но тогда мои дети останутся еще и без отца.

— Я уже начинаю жалеть, что решил «сблизиться» с людьми, — нахмурился Луаз, пробегая строчки глазами, — Но, слава святым рощам, и ты, и твой король люди, и совсем скоро вы уже не сможете меня шантажировать, по причине вашего отсутствия в этом мире.

— Ты как всегда мил и оптимистичен, — чуть заметно поклонился ему Риз, но, не смотря на это и саркастичный тон, его лицо оставалось совершенно серьезным.

— Я напишу ответ завтра, — Луаз прищурился, внимательнее оценивая собеседника, — Но ты ведь не только за этим приехал?

— Мне придется забрать Дирта. Он готов? — не став накручивать реверансы, прямо ответил Дивейн.

— Если ты про его способности, то да, — Луаз все еще смотрел ему прямо в глаза, и сквозь них словно прожигал душу, но Риз и не подумал бы отвести взгляд, — Вот только он слишком молод для войны, даже по вашим людским меркам. Но и это еще не все?

— Не все, — согласился герцог, — Еще у меня есть просьба, хотя мне почему-то кажется, что ты уже знаешь?

— Знаю, — прошипел сквозь зубы эльф и отвел глаза, а Риз внезапно почувствовал дикое облегчение, — Дирт же мой ученик, — Луаз вздохнул, — Я присмотрю за девочкой.

— Тиаят, — ответил на не высказанный вопрос Риз, а потом и на еще один, — Лари её так назвал.

— И как? Попал? — поинтересовался король, и теперь на его губах мелькнула тень улыбки. Если боль не личная, то эльфы не могут долго пребывать в унынии. Уж такие вот они есть. Зато если личная, герцог непроизвольно передернул плечами вспомнив Лафи.

— Сам увидишь.

***

Дирт рассматривал маленькое существо, тихонько сопевшее в кроватке. Красными, волосы останутся недолго, это лишь следы сильной магии, но даже если его сестра станет больше похожа на всех остальных, она ему не нравилась. И не только по той причине, что осталась жива, а мама нет, но было в крохе слишком много огня. Как мать вообще на это решилась? Или сила в девочке пробудилась не сразу?

Письмо, отправленное отцом, не сильно опередило его самого, всего-то на недельку, и парень до сих пор пребывал в шоке. Он считал себя уже взрослым, и старался не плакать. Да и стоило себе уже признаться, он и сам не понимал, что сейчас у него на душе. Он любил маму, тут и сомнений быть не могло, но боль была глухой, ноющей, словно застарелая рана. Может это потому, что он уже четыре года не живет дома? И родителей видит очень редко?

— Ты как? — крепкая рука отца легла на его плечо, а Дирт вздрогнул от неожиданности. Он так ушел в себя, что даже не услышал, как кто-то вошел в комнату.

— Нормально, — неопределенно отмахнулся он и поморщился.

— Нормально? — Риз резко развернул сына к себе, удивленно вглядываясь в его лицо, — Твоя мать умерла, а у тебя все просто «нормально»?!

— А что ты хотел услышать? — огрызнулся Дирт, резко откидывая от себя руки герцога, — Как мне теперь страшно и одиноко? Так не хочу тебя расстраивать еще больше, но ты опоздал! Года на четыре!

На лице отца заходили желваки,